— А оказала ли какое-либо влияние на воспитание лорда Рэмси ваша мать?
— О, да. Обладая художественным вкусом, она поощряла Лео в изучении им архитектуры, — Поппи на мгновение замолчала. — Я не думаю, что ей доставило бы удовольствие известие о том, что Лео унаследовал титул — слишком невысокого мнения она была об аристократии. И, разумеется, мама не одобрила бы поведение Лео в последние несколько лет, хотя её сильно обрадовало бы, что он решил стать на путь исправления.
— От кого же из родителей досталось ему столь впечатляющее остроумие? — спросила Кэтрин. — От отца или от матери?
— Это, — ответила Поппи, усмехаясь, — исключительно черта характера Лео.
Почти каждый день виконт преподносил Кэтрин какой-либо маленький подарок: книгу, коробку конфет, воротничок из превосходного брюссельского кружева, выполненный в виде ажурного узора из невесомых, диковинных цветов.
— Это — самое прекрасное кружево, которое я когда-либо видела, — сказала она ему с огромным сожалением, аккуратно раскладывая изящную вещицу на стоящем рядом столике. — Но, милорд, боюсь, я…
— Я знаю, — прервал её Лео. — Джентльмен не должен делать леди, за которой ухаживает, столь интимные подарки.
Он понизил голос, памятуя о том, что их разговор могут услышать Поппи и миссис Пеннивистл, беседующие на пороге покоев Ратледжей.
— Но я не могу принять его обратно, поскольку никакая другая женщина не сможет оценить его по достоинству. И, Маркс, ты понятия не имеешь о той степени сдержанности, которую я проявил. Ведь сначала я хотел купить тебе пару вышитых чулок с затейливым цветочным узором, который оплетал бы твои ножки и поднимался прямо к…
— Милорд, — прошептала Кэтрин, и лёгкий румянец окрасил её щеки. — Вы забываетесь.
— Нет, на самом деле, я ничего не забыл. Ни одного миллиметра твоего великолепного тела. Скоро, очень скоро я начну делать новый набросок. Каждый раз, когда я подношу карандаш к бумаге, искушение изобразить тебя обнажённой почти убивает меня.
Кэтрин попыталась выглядеть серьёзной:
— Вы дали обещание не делать этого снова.
— Но мой карандаш руководствуется своими собственными желаниями, — столь же серьёзно ответил он.
Кэтрин покраснела ещё сильнее, однако улыбка уже коснулась её губ:
— Вы неисправимы.
Он слегка прищурился:
— Поцелуй меня, и я стану паинькой.
С её губ сорвался рассерженный звук.
— Вы хотите, чтобы я поцеловала вас прямо сейчас, в нескольких ярдах от Поппи и экономки?
— Они ничего не заметят. Обе с головой ушли в захватывающую беседу о материале для полотенец в номера гостиницы. — Голос Лео снизился до шепота. — Поцелуй же меня. Всего один маленький поцелуй. Вот сюда.