Если бы жизнь была справедлива, мрачно размышляла Кэтрин, Лео оказался бы толстым, низкорослым, рябым и лысым. А вместо этого он был здоровым красивым мужчиной, ростом в целых шесть футов. У него были тёмные волосы, светло-голубые глаза и ослепительная улыбка. Хуже всего то, что Лео вовсе не выглядел повесой. Он выглядел здравомыслящим, чистым, честным, самым приятным джентльменом, которого можно было когда-либо надеяться встретить.
Иллюзия пропадала, как только он открывал рот. Лео был совершенно безнравственным типом, способным бесцеремонно выражать свои мысли при любых обстоятельствах. Он не проявлял уважения ни к кому, и менее всего к самому себе. За год, прошедший с их первой встречи, он продемонстрировал почти все нежелательные качества, которыми мог обладать мужчина, и при любой попытке исправить его, вёл себя ещё хуже. Особенно, если исправить его пробовала Кэтрин.
Лео, человек с прошлым, никогда, даже из приличия, не пытался это прошлое скрывать. Он честно признавал своё былое беспутство, пьянство, привычку волочиться за каждой юбкой и драки, непозволительное поведение, которое не раз едва не подводило семью Хатауэй к катастрофе. Из всего этого можно сделать лишь единственный вывод: ему нравится быть негодяем, или, по крайней мере, обладать репутацией оного. Он в совершенстве освоил роль пресыщенного аристократа, в его глазах отражался цинизм человека, который в возрасте тридцати лет уже всё испытал.
Кэтрин не хотела иметь дела с мужчинами, и меньше всего с тем, от кого исходило такое опасное очарование. Такому мужчине не стоило доверять. Его чёрные дни, скорее всего, ещё впереди. А если нет… то вполне вероятно, что такое мрачное будущее ожидает её.
Примерно неделю спустя после того, как Лео уехал из Гемпшира, Кэтрин гуляла с Беатрис. К сожалению, их прогулки никогда не были такими, как хотелось бы Кэтрин. Беатрис не гуляла, она исследовала. Ей нравилось заходить в самую гущу леса и изучать там разнообразную растительность, плесень, гнёзда, паутину и земляные норы. Ничего не приводило младшую представительницу семейства Хатауэй в больший восторг, чем чёрный тритон, гнездо ящерицы, кроличий садок или следы барсука.
Раненых животных подбирали, лечили и отпускали на волю, или, если они не могли сами добывать себе пропитание, то становились частью семьи Хатауэй. И родные настолько привыкли к животным Беатрис, что никто не обращал внимание, когда ёж, переваливаясь, полз по гостиной, или парочка кроликов прыгала у обеденного стола.
Чувствуя приятную усталость после долгой прогулки с подопечной, Кэтрин села у туалетного столика и распустила волосы. Она зарылась пальцами в золотые волны волос и мягко поглаживала кожу головы, успокаивая боль, вызванную туго заплетёнными косами и шпильками.