Семья Хатауэй являла миру удивительную плодовитость. В марте Уин разрешилась здоровеньким мальчиком Джейсоном Коулом, уменьшительно Джейдо. Два месяца спустя и Поппи родила рыженькую девчушку Элизабет Грейс, в которой души не чаяли Гарри вкупе со всем штатом отеля «Ратледж».
А сейчас наступила очередь Кэтрин. И если для других людей роды были совершенно заурядным событием, то для Лео это был самый действующий на нервы опыт, через который ему когда-либо приходилось пройти. Вид жены, страдающей от боли был просто невыносим, и ничего с этим нельзя было поделать. И неважно, как часто его заверяли, что роды проходят великолепно… бесконечные часы родовых схваток совсем не казались Лео превосходными.
Спустя восемь часов погружённый в мрачные раздумья, тихий и безутешный, Лео всё также ожидал в гостиной, опустив голову на руки. Он переживал за Кэтрин и с трудом мог вынести, что сидит тут в отдалении от неё. Как и предвещал, Лео любил Кэтрин до безумия. И как однажды заявила Кэтрин, она из него верёвки вила. Супруги были разными во многих отношениях, но каким-то образом именно из-за этого так точно подходили друг другу.
И результатом оказался удивительно гармоничный брак. Они устраивали яростные забавные ссоры и вели долгие задушевные разговоры. А когда оставались одни, то часто общались на языке кратких слов и жестов, которые вряд ли мог распознать кто-то другой. Из них вышла весьма земная пара, страстная и нежно любящая. Они вечно шутили друг с другом. Но настоящим сюрпризом их брака явилась та доброта, которую они выказывали друг другу… они, которые так ожесточённо когда-то сражались.
Лео никогда бы не подумал, что женщина, выявляющая прежде в нём самое худшее, будет находить в нём всё самое лучшее. И никогда не мечтал, что его любовь к Кэтрин окажется столь глубокой, что не будет никакой надежды держать это чувство в узде или как-то его сдерживать. Перед лицом любви столь безбрежной мужчина мог только капитулировать.
Если что-то случится с Кэтрин… Если только роды пойдут не так…
Лео медленно поднялся, сжав кулаки, когда в гостиную вошла с завёрнутым в пелёнки младенцем Амелия. Она задержалась в дверях, подождав, пока всё семейство с тихими возгласами не собралось вокруг неё.
— Прекрасная маленькая девочка, — объявила она, сияя. — Врач заявил, что цвет у неё совершенный, а легкие просто могучие.
И понесла малышку брату.
Лео боялся пошевелиться. Ребёнка он не взял, только пристально посмотрел на Амелию и хриплым голосом спросил:
— Как Маркс?
Та сразу поняла. Тон у Амелии смягчился, когда она ответила: