— Что вы делаете?
— Пытаюсь согреть вас.
Лео скинул одежду с груди и презрительно фыркнул.
— Не смешите! Во-первых, рана не так уж серъёзна. Во-вторых, эта крошечная вещичка не способна согреть ни одну из частей моего тела. А сейчас, что касается моего плана…
— Очевидно, что рана серьёзная, — перебила девушка, — и я не согласна с вашим планом. У меня есть предложение получше.
— Конечно, есть, — сардонически откликнулся он. — Маркс, хоть раз, вы можете сделать, как я прошу?
— Нет. И я не собираюсь оставлять вас здесь. Я сложу в кучу достаточно мусора, чтобы вылезли мы оба.
— Проклятие, да вы же ни черта не видите. И вам не под силу сдвинуть все эти брёвна и камни. Вы слишком маленькая.
— Нет нужды высказывать унизительные замечания в мой адрес, — заметила она, неловко поднимаясь и начиная осматриваться. Обнаружив самую высокую кучу обломков, она направилась к ней, выискивая по пути камни.
— Я и не собирался унижать, — голос Лео звучал раздражённо. — Для моего любимого занятия ваш рост абсолютно идеален. Но вы не созданы для того, чтобы таскать булыжники. Бросьте, Маркс, вы только поранитесь…
— Оставайтесь здесь, — резко скомандовала Кэтрин, услышав, как он отталкивает в сторону что-то тяжёлое. — Вы только разбередите рану, и тогда вытащить вас будет намного труднее. Дайте мне поработать, — обнаружив груду обтёсанных камней, она подняла один и потащила его к складываемой куче, пытаясь не порвать свои собственные юбки.
— Вы не достаточно сильны, — с трудом выдыхая слова, продолжал сердитым тоном Лео.
— Недостаток физической силы, — ответствовала девушка, принимаясь за следующий камень, — я восполняю решительностью.
— Какое воодушевление! А не могли бы мы на одно чёртово мгновение отставить в сторону героический дух и откопать немного здравого смысла?
— Я не собираюсь спорить с вами, милорд. Мне нужно поберечь дыхание для… — она замолчала, поднимая очередной кирпич, — сбора камней.
Спустя какое-то время у Лео зародилась туманная мысль, что ему не стоит больше никогда недооценивать Кэтрин Маркс. Шаг за шагом, таская камни и обломки, она показала себя самым упрямым человеком, которого он когда-либо знал. Наполовину слепая и путающаяся в длинных юбках, усердно снующая туда-сюда перед его глазами, она напоминала трудолюбивого крота.
Она решила соорудить насыпь, по которой они смогли бы выбраться. И её ничто не могло остановить.
Изредка она останавливалась, чтобы приложить руку к его лбу или шее, проверяя температуру и пульс. А потом вновь отходила.
Невозможность помочь ей сводила с ума, это унизительно — позволить заниматься женщине такой работой, да ещё и в собственном присутствии! Но каждый раз, когда он пытался подняться, у него кружилась голова и путались мысли. Плечо горело, и он не мог в полную силу пользоваться левой рукой. По лицу, заливая глаза, стекал холодный пот.