* * *
По большому счету мой муж очень хороший человек. По самому большому счету… Просто всегда кажется, что, если найдешь виноватого, сразу станет легче. Как мне только в голову такое пришло, что виноватым может оказаться Гриша? – Ника все стояла как вкопанная на перекрестке под моросящим дождем, провожая взглядом высокую фигуру старухи в соломенной шляпе. – Почему на ней шляпа и темные очки? День совсем серый, идет дождь… Почему мне в душу так настырно лезет этот бред из злобной анонимки? Я не могу смириться, что Никиты больше нет. Я не верю. Тогда зачем я ищу виноватого? Гриша хороший человек… По большому счету он очень хороший человек. Он мой муж. Он отец моего ребенка. Это похоже на предательство. Я не имею права…"
– Эй, ты что, с ума сошла? – через дорогу бежала Зинуля с двумя пакетами. – Почему ты здесь стоишь? Почему в халате и в шлепанцах?
Фигура странной старухи давно исчезла за поворотом, а Ника все смотрела ей вслед и не могла оторвать взгляд от пустоты, иссеченной мелким дождем.
– Сахар купила? – спросила она хриплым, совершенно чужим голосом.
– Конечно, – радостно кивнула Зинуля, – пошли домой, губернаторша. Слушай, с тобой все в порядке?
– Машина, – сглотнув комок, застрявший в горле, произнесла Ника уже своим нормальным голосом, – зеленый джип. Ты не смотришь по сторонам, когда перебегаешь дорогу. Ты могла бы дойти до перехода.
Лицо Зинули на секунду стало серьезным. Она взяла Нику за руку и потянула во двор.
– Кошку сбили, сволочи, – задумчиво произнесла она, открывая дверь подъезда, – жалко зверя… Ника, перестань.
– Что – перестань?
– Ты плачешь.
– Я? Да, действительно.
– Ладно, оно, может, и к лучшему. Поплачешь, и станет легче. Слушай, тебе что, показалось, этот джип меня сбил? Ты поэтому помчалась вниз в шлепанцах?
– Да.
– А зачем бы ему меня сбивать? С какой стати?
– Ни за чем. Случайно. Просто ты перебегаешь дорогу где придется, в самых опасных местах, и не глядишь по сторонам.
– Эй, Елагина, мы с тобой восемь лет не виделись. И ты так вдруг за меня испугалась? Дорогу я не там перебегаю, по сторонам не гляжу… Да если бы со мной что-то случилось за эти восемь лет, ты бы небось и не узнала даже. Есть я, нет меня – какая тебе разница? Я почти бомж. Наркоманка. Судомойка из пельменной. Арбатский оборвыш. А ты, – она выразительно присвистнула и закатила глаза к потолку лифта, – госпожа губернаторша… Я, между прочим, за эти восемь лет дважды побывала в реанимации. Чуть концы не отдала. Считай, погостила на том свете. Огляделась, местечко себе забронировала.