— Знамо куда, к хозяину.
— Пусти, дурак!
— Сама дура, они же твоего мужика до смерти забьют, а так, может, еще поживете маленько.
— "Маленько", — передразнила я, — ладно, веди.
— Тока, ты это… побрыкайся, что ли?
— Побрыкаюсь, — пообещала ему и закричала с новой силой, только уже по-французски, — Пусти! Отпусти, негодяй!
Василий вволок меня в комнату, где на полу, в крови, лежал без сознания мой муж. Слезы подступили к горлу:
— Нет! Пусти! — вырвалась из рук мучителя и кинулась к Луи. — Что вы с ним сделали?
— Ничего, особенного, сударыня, немного уму-разуму поучили, — ответил де Тривьер, поведя плечами, затем обратился к слугам, стоявшим на входе в комнату,
— Заберите их. Отправьте по назначению.
— А если он умрет в дороге? — спросил Вася и в ожидании ответа, у меня замерла душа.
— Не умрет, а если и так, мне это безразлично. Уведите.
Меня бесцеремонно поставили на ноги и подтолкнули к выходу. Василий поднял Луи на руки, я была благодарна за его великодушие.
Нам связали руки: мне перед собой, а Луи — за спиной (даже в беспомощном состоянии мой муж внушал им страх) и засунули в кибитку, повезли в рабство. Похоже, что кошмар в моей жизни только начинался.
— Постой! — послышался голос Роже-Васи.
— Чего тебе? — ответил возница или один из охранников, я не видела, кто это был, но повозка остановилась.
— Колесо, кажется, накренилось. Я посмотрю.
— А что б тебя! — раздался еще один голос. — Смотри, да быстрее!
— Катя, где-то, через час, на пути будет поворот, там можно выпрыгнуть. Вас не заметят, скроетесь в траве или кустах. Я оставлю тебе нож, возьмешь с собой. Удачи тебе, девочка! Может, еще, когда свидимся, — прошептал он мне на русском.
— Спасибо, Василий! — ответила так же.
— Трогай! — закричал он во все горло. Видимо, обрадованный тем, что я его услышала. Нож брякнул о край повозки, возле Луи. Но этот оглушающий звук, к счастью, никто не заметил. Время побежало очень быстро.
Я подползла к ножу, перехватила его руками и, зажав коленями, принялась "пилить" веревку. В голове вертелось только одно — час, всего час…
Веревка поддалась далеко не сразу, хорошо, что еще нож оказался острым, спасибо Василию, а то, успеть до срока вряд ли получилось бы. Справившись с веревкой, приступила к той, что связывала Луи, попутно старалась привести его в чувства.
— Луи, Луи! — шептала ему в ухо, чтобы не привлекать шумом возницу, осторожно тормошила и пощипывала Бюсси за уши, щеки, и наконец, он открыл глаза. Посмотрел на меня так, точно не помнит, совсем. Потом сел, потряс головой, промычав что-то невразумительное.