— Не может быть, — произнесла я почти в один голос с Анькой и присела на стул, стоявший у её стола.
— Катюха, ты откуда взялась? За трудовой пришла, да? — тормошила меня секретарша.
— Да, — ответила, переводя дыхание и собираясь с мыслями, — Ань, дай попить.
— Тебе чай, кофе или коньяк?
— Воды! — ответила, раскладывая фамилию шефа на два слова "Люк" + "Фаре" = Люфаров. А ведь они похожи и даже слишком, только Виктор Алексеевич выглядит моложе своего возможного предка. Вот ведь как бывает, и не узнаешь ничего такого, пока не случится что-нибудь выходящее за рамки обычного. Пока Аня наливала воду, я успела встать и проскользнуть в кабинет.
Голос директора тоже был очень похож на голос моего названного отца. Я замерла, прислушиваясь, впитывая в себя то, что осталось в далеком прошлом. Словно с ума сошла, не отдавала себе отчет в происходящем. К счастью совещание директора по конференц-связи уже было закончено и, положив трубку, Виктор Алексеевич с удивлением уставился на меня.
— Катя? Шнуркова?
— Да.
— Что же вы стоите? Проходите, присаживайтесь, — засуетился директор.
— Спасибо, — присела на стул возле его стола, расстегивая свое серое в клетку осеннее пальто, не сняла его внизу, а теперь было жарко. — Я, Виктор Алексеевич, пришла за документами и расчетом. Вы ведь, наверное, уволили меня?
Он так знакомо нахмурил брови, я ловила каждый жест, мне это было просто необходимо, как воздух.
— Официально еще нет. Если ты мне объяснишь, где пропадала и по какой причине, то возможно, я и не стану тебя увольнять.
Незаметно, он перешел на "ты", раньше я за ним такого не замечала. Но мне это даже понравилось. С Люком мы сразу нашли общий язык, в первую же встречу. Перед шефом я всегда раньше робела, а теперь от робости не осталось и следа.
— Я все решила, Виктор Алексеевич, я уезжаю к родителям. А о том, где пропадала… Об этом вам лучше не знать.
— Даже так…, —развел он руками, — Ну что же, я не буду оспаривать твоего решения. Оно ведь окончательное, так?
— Так.
— Мне, действительно, очень жаль, Катя, — сказал он, усаживаясь за стол. Взял лист бумаги, написал что-то красивым витиеватым почерком и протянул мне, — Вот, отдадите в бухгалтерию, вам все выдадут.
И снова послышались в голосе обычные для шефа прохладные нотки, мы стали опять чужими людьми, которых больше ничего не связывает друг с другом, даже место работы.
Я помедлила, лаская взглядом, ровные ряды букв, сравнивала эту записку с той, что мне оставил Люк.
— Спасибо, — промолвила, поднимаясь и смахивая украдкой слезы. Сама приняла решение, сама выбрала свой путь. Сама ли?