Загнав всю эту грязь в себя, где она все больше разрасталась и запутывалась, я дала своим чувствам против Марко превратиться в животную жажду мести. И она стала управлять моей жизнью, я полностью отдалась ей, она заставляла меня пристальнее приглядываться к нему, снова начать разговаривать с ним и подгадывать время, чтобы нанести ответный удар. Я думаю, во мне говорила кровь Лореданов, я хотела отомстить ему за себя самым ужасным образом, не важно как, главное, чтобы ужасно, однако я не собиралась убивать или отравлять его, потому что тогда и мне пришлось бы умереть, а с какой стати? Нет-нет, я хотела, чтобы он почувствовал все ожесточение моей мести и чувствовал бы его долго, я хотела, чтобы он страдал так же, как заставлял страдать меня, хотела, чтобы его избили и унизили. Он заслуживал этого, потому что он был так умен и скрытен, он знал, как пробудить в людях самые низменные чувства, но при этом сам всегда казался таким вежливым, добрым и таким красивым, словно бы мед был недостаточно сладок для его прелестного рта. Жабы и яд были бы слишком мягким наказанием для него! Он действительно был странным, этот Марко. Слушайте, отец Клеменс, я прямо расскажу обо всем. Он был настолько порочен, что получал удовольствие, видя, как Большие Руки вводил в меня свой член, – именно поэтому они напали на меня во второй раз, и Большие Руки пошел на это, потому что это возбуждало Марко и рождало в нем желание к Агостино. Он-то мне все это и рассказал. Что ж, теперь свет забрезжил в моей тупой голове, и я стала понимать, как могу отомстить Марко, хотя даже когда я пишу это, – если вы вдруг думаете, что я забыла, – я знаю, что грешна перед Богом, я знаю это, и я никогда не переставала молиться Мадонне. Я была грешна и в своих собственных глазах, я каждый день жила в страхе, иногда от страха все мое тело покрывалось потом, но когда я молилась, сжимая кулаки и преклоняя колени перед большим изображением Мадонны в своей спальне, я чувствовала, будто ее милосердное покрывало прячет меня среди своих складок.
Здесь придется прервать исповедь, потому что мне нужен отдых, я записываю мысли свои так, как они приходят мне в голову, а это происходит быстро. Я не могу терять времени, потому что, возможно, мне придется уйти искать Орсо.
Сейчас я поведаю вам свои планы мести Марко, планы почти двадцатилетней давности, вот они, я никогда в них не исповедовалась. Ему нравится смотреть, как Агостино входит в его жену, входит в нее, как животное, хотя он и знал, что от отвращения я готова была зарезать или избить его, и, вполне возможно, это его тоже возбуждало, я не знаю. Что ж – решила я, – я изменюсь, я ИЗМЕНЮСЬ, я перестану чувствовать то, чего он ждет, я заставлю себя принять насилие, я заставлю себя получать от него удовольствие, и тогда он будет страдать от этого. Но если я покажу, что мне это нравится, он перестанет это делать, и моя месть тоже прекратится, поэтому я ничем не покажу этого, я буду скрывать свое удовольствие, я хочу получить это удовольствие, и мне придется его получить, если я хочу сделать Марко грязным рогоносцем (кем он и так был) и смешать его имя, лицо и все, что его касается, с грязью, где ему и место. Когда он будет думать, что делает мне больно, я стану радоваться и сама причиню ему боль, и когда он будет бесчестить меня, я сама опозорю его, получая удовольствие от того, что, как он думает, вызывает во мне отвращение. Такими были мои мысли, они были греховными и опасными, но я не прогоняла их, холодная ярость переполняла меня, я превратилась в демона, я словно бы пришивала эти злые мысли к своей голове, я работала над собой, чтобы заставить себя измениться и стать такой, какой я должна была быть для осуществления своей мести.