При свете раннего утра я вернулся на то же место и вновь отодвинул булыжник, закрывавший вход. Ступив внутрь, я сел и просидел несколько часов, пока солнце не подошло ближе. Тогда я начал спускаться по стоптанным, но неповрежденным ступеням в черную дыру, часто оглядываясь, но в то же время вглядываясь в это черное ничто в поисках других источников света. Когда мои глаза привыкли к пустоте, я разглядел кое-где лучи света, а на некотором расстоянии – более яркие косые потоки света. Они, как я рассудил, проходили сквозь те опасные отверстия, которые я обнаружил несколько недель назад. Но до дна пещеры было еще далеко. Нуждаясь в свете, я вскарабкался назад к входу. Наверху не было ни ветерка. Только мое сердце билось в тот абсолютно спокойный день. Я рассудил, что свеча вряд ли сразу потухнет в такой гигантской пещере. С помощью кремня и пучка соломы я добыл огонь и зажег две свечи. Держа по одной в каждой руке, я пошел обратно в ночь, по тем же ступенькам, медленно, осторожно, спустился на дно и замер там. Казалось, внутри у меня что-то оборвалось. Через несколько минут я погасил одну свечу. Я глубоко дышал и молился. Еще через какое-то время, когда я смог разглядеть свет, едва пробивавшийся оттуда, где начиналась сложенная из кирпичей лестница, я задул вторую свечу. Наступила непереносимая тишина. Я напряг слух, и мне померещились крики. Гигантские волны страха стали медленно накрывать меня. Я сосредоточил взгляд на далеком пятнышке света, из которого я спустился в эту адскую пещеру. Страх отступил. Что если кто-то вдруг закроет вход? На четвереньках я поползу наверх по лестнице и брошусь всем телом на булыжник, чтобы вышибить его.
Странное желание овладело мной. Я захотел провести здесь три месяца, упражняясь в молитвах и совершенствуясь. Мне предстояло столкнуться с неописуемыми опасностями. Стоит ли держаться поближе к основанию древней лестницы, которую, должно быть, использовали при строительстве и последующих ремонтах, или рискнуть пройти во тьму? Я изучал черный свод резервуара. На нем мерцали мириады разрозненных световых пятен – какие-то ярче, какие-то бледнее, они придавали пространству вид ночного неба. Я рассудил, что, закрепив эту звездную карту в зрительной памяти, я смогу передвигаться в ночи и отыскивать путь к лестнице. Но были и другие опасности – например, пауки, змеи и большие ямы в полу цистерны. Смогу ли я выползти из глубокой ямы? А может, здесь находится укрытие для изгнанников и беглых заключенных? Кто-то из отшельников – я подозревал, что один или несколько из них знали путь сюда, – может закрыть вход наверху лестницы и лишить меня света. Что тогда? Или у них существовало соглашение, что только тот, кто сдвинул булыжник с места, может вернуть его обратно, а до того никто не должен спускаться вниз? Возможно, я смогу пробираться по пещере на ощупь, идя по стенам, но это не поможет мне найти место – мое место – для молитв и размышлений. Я хотел расположиться где-нибудь в центре цистерны. Место может создавать особое чувство, и какие-то подходят нам, а какие-то – нет.