Уайлдер. Так и пышет! Нельзя ли поставить экран, Тенч?
Скэнтлбери. Да, было бы неплохо.
Тенч. Сию минуту, мистер Уайлдер (глядя на Андервуда). То есть... может быть, управляющий... может быть, мистер Андервуд...
Скэнтлбери. Уж эти ваши камины, Андервуд...
Андервуд (оторвавшись от бумаг). Что, экран? Разумеется! Прошу прощения (идет к двери, улыбаясь едва заметно). Сейчас у нас тут редко кто жалуется, что ему чересчур тепло.
Он говорит медленно, иронически, так, будто у него между зубами зажата
трубка.
Уайлдер (обиженным тоном). Вы говорите о рабочих?
Андервуд выходит.
Скэнтлбери. Бедняги!
Уайлдер. Сами виноваты, Скэнтлбери.
Эдгар (показывая на газету). "Тренарта ньюз" пишет, что рабочие буквально бедствуют.
Уайлдер. И вы читаете этот листок? Отдайте его Уэнклину. Под стать его радикальным взглядам. Нас, конечно, называют хищниками? Стрелять таких редакторов надо!
Эдгар (читает). "Если бы высокочтимые джентльмены, которые управляют листопрокатным заводом "Тренарта", не выходя из своих лондонских кабинетов, соблаговолили прибыть сюда и посмотреть, в каких условиях приходится жить рабочим, во время забастовки..."
Уайлдер. Но мы же здесь!
Эдгар (продолжая). "...трудно поверить, чтобы даже их каменные сердца не дрогнули от сострадания".
Уэнклин берет газету.
Уайлдер. Негодяй! Я помню этого типа, когда у него гроша за душой не было. А как он карьеру сделал? Обливал грязью всякого, кто с ним не соглашался.
Энтони бормочет что-то неразборчивое.
Уайлдер. Что говорит ваш отец?
Эдгар. Он сказал: "Уж кому бы говорить..."
Уайлдер, хмыкнув, усаживается рядом со Скэнтлбери.
Скэнтлбери (отдуваясь). Если не принесут экран, я сварюсь.
Входят Андервуд и Энид с экраном, ставят его перед камином. Энид - двадцать восемь лет, она высокого роста, у нес маленькая голова и решительные черты
лица.
Энид. Поставь поближе, Фрэнк. Так хорошо, мистер Уайлдер? Это самый высокий, какой у нас есть.
Уайлдер. Премного благодарен.
Скэнтлбери (обернувшись к Энид, со вздохом облегчения). Merci, madam.
Энид. Папа, вам больше ничего не нужно? (Энтони качает головой.) А тебе, Эдгар?
Эдгар. Не могла бы ты дать мне новое перо, дорогая?
Энид. А они вот там, около мистера Скэнтлбери.
Скэнтлбери (подавая коробку с перьями). Ваш брат пишет перьями рондо? А чем пишет управляющий? (С преувеличенной любезностью.) Чем пишет ваш муж, миссис Андервуд?
Андервуд. Гусиным пером!
Скэнтлбери. У вас, я вижу, натуральное хозяйство!
Он подает перья.
Андервуд (сухо). Благодарю, если позволите, я возьму одно (берет перо). Как насчет завтрака, Энид?