— Герцог, усохни! — вмешался я. — Не видишь — человек на работе. Если бы знал, то давно сказал бы.
Сперанский благосклонно улыбнулся в ответ.
— А, это верно! Я просто не подумал на академическом уровне, — согласился Веник и спросил: — Ну а если не уложимся в десять дней? Смотрите, сколько тут бумаги навалено! Месяц только на уборку уйдет.
— Ну, это как хотите, а доклад должен быть готов через десять дней! — отрезал куратор. — С вами не шутки шутят. Газетку не забыли ещё? Станете дурака валять — не поздоровится…
Мы переглянулись, а Сперанский сунул блокнот в портфель и направился к двери.
— Да, вот ещё что! — обернулся он перед самым выходом, — С охраной, значить, вам разговаривать запрещается. У них есть указание на случай чего…
— А “динь-динь”?! — возмутился Веник.
— …а девки, имейте в виду, тренированные — столько досок здесь переломали, что на хорошую бы дачу хватило.
Маркиз огорченно вздохнул:
— Хотя да, конечно. Александр Македонский, так тот вообще мебель ломал.
— Завоеватель? — удивился Федор Федорович. — С чего это?
— Никто не знает! Он тоже был немногословен — совсем как ваши валькирии.
— Это девки, что ли? Да они не понимают по-нашему. Если что понадобится, зовите меня. Телефон мой по номеру одиннадцать. Наберете, значить, и нажмете красненькую кнопочку.
Как только дверь за ним закрылась, я спросил:
— Ну, об чём у вас рождаются мысли, достойные удивления?
— Думаю, что нам не придется дружить семьями! — он поднес растопыренную ладонь к уху и согнул пальцы. — Что мы такое выспреннее можем предпринять? Потребовать сюда русского консула?!
Локатор у него получился впечатляющий, хотя мог бы просто отогнуть ухо — размеры позволяли. Но я и сам понимал, что за нами шпионят всеми органами, кроме обоняния. Обоняние должно было уже отказать.
— Не глупее некоторых, дотумкали. А почему семьями не дружить? Есть трагические предчувствия?
— Как сказать… просто я подумал, что моя собака может случайно задрать твою кошку!
— Ты имеешь в виду свою будущую “чау-чау” со съедобным сиреневым языком?!
— Вот именно! Собаку Рекса!
— Спорю на лысину Содом Гоморыча, что кошка не оставит от бедняги Рекса камня на камне!
Я специально Рекса обидел, — хотел поговорить на отвлеченную тему. Чтобы вслед за обонянием у наблюдателей ещё и мышление отказало.
— Кто?! От моей собаки камня на камне?!
Однажды нас загребли в вытрезвитель, но выпустили необычайно быстро — можно сказать, до вытрезвления.
Мы тогда учились на третьем курсе, и если бы в школу поступила телега из такой уважаемой организации, то не видать нам дипломов! Независимо, что выпили всего по паре кружек, а загребли просто для плана — в то героическое время по плану работали даже патологоанатомы.