Что она чувствовала теперь? Как она отнесется после этого к Тео?
Тысячелетний древний боялся… Это было невероятно, именно так все и было.
Не то, чтобы ее отторжение, если таковое произойдет, будет иметь значение. Теодорус никогда не отпустит ее. Никогда…, пока это слово отражает хоть сколь вероятное действие, пока он будет существовать. Даже, если ему придется подавить ее, воздействовать на сознание, заставить забыть все, что только что случилось.
Он пойдет и на это…
Вот только, за какие-то жалкие дни, которые не были и секундой в его вечности, ее мнение, отношение Лилианы к нему, стало иметь значение. И вероятность того, что Лили может возненавидеть его или испугаться…, была не тем, что он желал бы сделать действительностью. Нет, определенно, он готов был уничтожить кого угодно, лишь бы не допустить подобного. Пойти на любой компромисс, заключить договор с кем угодно…
Она знала, что он вампир. Лилия выросла в клане Карателей, и не могла не знать того, что творили ему подобные.
Но…, но…, все логичные доводы Тео разбивались о стену абсурдного и иррационального опасения того, что она не захочет подойти к нему после всего, чему стала свидетелем.
Теодорус медленно повернулся и посмотрел на Лилиан, так и стоящую в углу, куда ее загнал Стефан…
Гневный, грубый рык завибрировал в его груди при мысли об этом, заставляя оскаливаться вампира.
Но Теодорус пытался взять себя в руки. Овладеть своим бешенством.
Никогда и никому, даже себе, он не признался бы в том, чем было то ощущение, что жидким льдом сейчас растекалось по его венам при виде страха в ее слепых, обращенных на него глазах…
Кого она боялась? Его — Тео? Или же отголосков пережитого ужаса?
— Лилия… — Ему удалось проговорить ее имя недрогнувшим голосом, не показывая того, что сковывало тело. В конце концов, он умел убеждать, но Теодорус не смог продолжить…
Лилиана стремительно преодолела разделяющее их расстояние, обвивая дрожащими руками его торс. Прижимаясь к мужчине так тесно, словно именно этим определялся факт ее существования, тем, сколь крепко она держалась за него. Как тогда, на скале. Именно так, как он говорил ей…
И тот, кто прожил десятки столетий, едва не задохнулся от осознания того, что эта девушка, ставшая для него мерилом всего, не боялась вампира. Не отрицала того, кем был Теодорус, просто принимала это…
— Лилия. — Он погрузил свое лицо в тяжелые пряди волос, цвета горького шоколада, наслаждаясь тем, как крепко девушка обнимала его. Не скрывая своего благоговения от этого факта. Не стыдясь и не боясь подобного.