Он покорял ее своей силой, своей нежностью, своей привычкой предугадывать любую ее мысль или действие. Грег изводил ее, почти раздражая, тем, что лучше Лины знал, что она хочет, что надо ее телу, чтобы снова и снова взрываться в удовольствии, теряя всякое понятие о мере и времени.
Как ни противно было это признавать следователю, но становилось очевидным, исходя из того, что ночь сменила день, а они все еще не выбрались из постели, до которой и добрались-то случайно…, хм, этот мужчина успел стать еще одной ее зависимостью. И, похоже, раз в триста сильнее зависимости от никотина. Неутешительные выводы.
Однако и она узнала некоторые его слабости.
Он любил доминировать, всегда предпочитая оказываться сверху, и в прямом, и в переносном смысле. Грегори заводила борьба, любой вероятный вызов. Это заставляло его глаза вспыхивать пламенем, и вырывало довольный рык из груди…
За один этот звук, она готова была перед ним капитулировать… Ох, ей не хотелось ставить его в известность об этом, но Лина подозревала, что ей не удалось, в достаточной мере скрыть свою реакцию на то, как он делал это.
Но то, что сводило с ума этого мужчину, что полностью разбивала всякий его контроль, срывало тонкий налет видимости нормальности и обыденности, ярко, полно показывая ей всякий раз, что она раз за разом отдается не человеку — было ощущение давления ее зубов на коже этого вампира.
Он сходил с ума, когда Каталина кусала его в ответ на укусы самого Грега. Если ее борьба заводила мужчину, то это…, у Катти просто не было определения для того, что каждый раз происходило с Грегори. Но одно, она знала точно, ее саму это срывало со всяких катушек, заставляя забывать о любой здравой причине, почему ей не стоит плавиться в руках, почти вдавливающих Каталину в это божественное тело.
Даже сейчас, едва в силах повернуть головой, из-за того, что вся ее шея, скорее всего, была в синяках и ранках от его укусов, тело девушки приятно, томительно заныло, начиная пульсировать, в жажде того, чтобы Грегори снова наполнил ее собою, так, как он пожелает это сделать.
У Катти уже не было памяти о том, что было до этого "боя за доминирование". Но она, предельно ясно, так, словно это было жизненно необходимо, помнила каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое погружение плоти Грегори внутрь ее тела. Тягуче-медленное и бешено-быстрое, подавляющее и возносящее ее на вершину.
Сердце Катти забилось быстрее, и вампир, прижимающий к себе ее обессиленное тело, чуть сжал свои руки, а на его губах расплылась самодовольная усмешка… Впрочем, разве она хоть когда-нибудь покидала это греховно-соблазнительное прибежище? С той первой ночи у зеркала, эта ухмылка словно приклеилась ко рту Грегори, да и раньше, в той районной больнице…