Он чувствовал себя так, словно Теодорус пнул его, как жалкую собачонку, ластящуюся к ногам. Он унизил его, перед врагами.
Рев заставил штукатурку треснуть на стенах, но не принес облегчения разуму, раздираемому обидой.
Стефан ударил кулаками по стене, снова и снова, разбивая кладку, пытаясь унять злость и гнев.
С ним нельзя было обращаться так!
Нельзя!
Он не ничтожество. Он ИЗБРАННЫЙ. Он всегда знает, что и как делает. И никогда не ошибается!
НЕТ! НЕТ! НЕТ! С НИМ ТАК НЕЛЬЗЯ!
Стеф бил и бил кулаками по стене, в тщетной попытке унять обиду и гнев, и не испытывал облегчения.
Когда, внезапная мысль пробилась сквозь злость и противный визг девчачьих голосов насмехающихся над ним, которые невозможно было выцарапать из его головы…
Его отец был сильнее и старше. Может, он просто знал что-то, что не было ведомо Стефану? Может он хотел уберечь его?
Защитить?
Разбитые кулаки, с которых капали тяжелые капли темной крови, безвольно повисли вдоль тела, когда вампир попытался подумать над этим.
Возможно, его отец просто учит его. Продолжает наставлять. И преподал новый урок, а Стеф в порыве обиды и злости не смог его разглядеть?
Ему стоит вернуться и спросить у Теодоруса.
Тот сильнее, гораздо могущественнее Стефа.
И он все объяснит.
Он всегда все пояснял Стефану.
Так он и сделает.
Мужчина сел на пол, у разрушенной стены, обхватывая голову разбитыми руками. Как только стемнеет, Стефан пойдет к своему творцу, и попросит, чтобы тот наставил его…
***
— Любишь оружие, К-а-т-ти? — Ленивая усмешка подняла уголки губ Грегори, посылая дрожь во все клеточки ее тела. — Ты все больше меня радуешь, девочка.
Этот мужчина был слишком красив, чтобы следователь чувствовала себя с ним непринужденно, прикрытая одной лишь рапирой.
Хотя… будь на ней одежда, Лина, наверняка, уже начала бы снимать ее под взглядом этих диких черных глаз. Она помнила их встречу у зеркала.
Чееерт!
Воздух резким толчком, покинул ее легкие, а губы пересохли, вынуждая следователя увлажнять их языком.
Казалось, Грегори не мог оторвать глаз от этого простого жеста Катти, а его ноздри хищно раздулись, когда он глубоко вдохнул.
И черт забери его, но Лина знала, что вампир ощутил аромат ее возбуждения в воздухе небольшого пространства комнаты.
Однако, вид этого мужчины повлиял не только на гормоны следователя, заставляя лихорадочно работать мозг.
В ее разуме замелькал калейдоскоп картин, того, что случилось в переулке.
Волоски на ее теле поднялись и дрожь прошла по коже, при воспоминании о том, как этот вампир, с жесткой насмешливой улыбкой на своих, таких манящих ее сейчас, губах, ловил Фреди, с ужасом убегающего от того, кто гнал их со склада. Как он разодрал горло мужчины, привыкшего потрошить своих жертв, и как Грегори пил, наслаждаясь тем, что делал, не пытаясь этого скрыть или приукрасить свои действия, жадно глотая кровь убийц.