Элегантный, современный и необычайно комфортабельный, отель «Ратледж» принадлежал загадочному Гарри Ратледжу, о котором ходило столько слухов, что никто не мог бы сказать точно, был ли он британцем или американцем. Единственное, что было известно доподлинно, так это то, что он жил какое-то время в Америке и приехал в Британию, чтобы создать отель, который сочетал бы в себе европейскую роскошь с лучшими из американских новинок.
«Ратледж» был первым отелем в Лондоне, в котором каждый из номеров был снабжен отдельной ванной. Еще там имелись специальные лифты, по которым поднимали еду, встроенные шкафы в спальнях, личные комнаты для встреч и совещаний с застекленными потолками и портиками, зимние сады. Столовая отеля была одной из самых красивых в Англии, и канделябров там было так много, что потолок пришлось специально укреплять, чтобы он выдержал их тяжесть.
Они подошли к двери номера Хатауэев, и Лео осторожно постучал.
Дверь открыла светловолосая горничная. Окинув их обоих взглядом, она спросила Лео:
— Могу я вам чем-то помочь, сэр?
— Мы пришли повидать мистера и миссис Рохан.
— Прошу прощения, сэр, но они только что удалились в спальню.
Было уже довольно поздно.
— Мы должны вернуться в свои номера. Пусть отдыхают, — удрученно сказала Уин. — Придем утром.
Лео с улыбкой посмотрел на горничную и тихим нежным голосом спросил:
— Как тебя зовут, малышка?
Она распахнула карие глаза, и щеки ее порозовели от смущения.
— Абигель, сэр.
— Абигель, — повторил он. — Скажи миссис Рохан, что ее сестра здесь и желает видеть ее.
— Слушаюсь, сэр. — Горничная захихикала и оставила их у двери.
Уин искоса посмотрела на брата, который помогал ей снять плащ.
— Меня не устает поражать твое умение ладить с женщинами.
— Большинство женщин питают трагическое пристрастие к распутникам, — с сожалением констатировал он. — И мне действительно не следует использовать эту их слабость против них же самих.
Слышно было, как отворилась дальняя дверь. Лео увидел знакомые фигуры Амелии в голубом халате и Кэма Рохана в распахнутой у ворота рубашке и брюках. Несколько растрепанный вид был ему очень к лицу.
Амелия, увидев брата и сестру, замерла. Глаза ее округлились, рука вспорхнула к горлу.
— Это правда ты? — дрожащим голосом спросила она.
Уин попыталась улыбнуться, что было непросто сделать, когда губы дрожали от избытка эмоций. Она пыталась представить, какой ее видит Амелия, которая помнила ее хрупкой и безнадежно больной.
— Я дома, — слегка срывающимся голосом сказала она.
— О, Уин! Я мечтала… Я так надеялась… — Амелия бросилась к сестре, и они стремительно и крепко обнялись.