И кроме него, у нее никого не было.
Да поможет ей Бог.
Лео сделал попытку пошутить:
— Ты не позволила Беатрикс всучить тебе на дорогу одного из ее любимцев, верно? Предупреждаю: если ты где-то прячешь ежика или крысу, они отправятся за борт, как только мы ступим на палубу корабля.
Уин покачала головой и высморкалась.
— Ты знаешь, — непринужденно заметил Лео, продолжая обнимать сестру за плечи, — ты самая скучная из сестер. Не могу понять, как могло случиться так, что во Францию я еду именно с тобой.
— Поверь мне, — уныло ответила Уин, — я не была бы такой скучной, если бы мне было что тебе рассказать. Когда я выздоровею, я намерена вести себя очень и очень неприлично.
— Ну, буду ждать с нетерпением твоего выздоровления. — Он прижался щекой к ее мягким светлым волосам.
— Лео, — спросила она чуть позже, — почему ты вызвался поехать в клинику со мной? Потому что тоже хочешь излечиться?
Лео не только тронул этот невинный вопрос, но и вызвал раздражение. Уин, как все прочие члены семьи, считала его пьянство болезнью, которую можно излечить воздержанием и здоровым окружением. Но его пьянство являлось лишь симптомом более серьезной болезни — печали такой сильной, что временами она грозила убить его. Никакое лечение не могло вернуть ему Лауру. И исцелить от тоски.
— Нет, — сказал он. — Я не стремлюсь излечиться. Я всего лишь хочу сменить обстановку. — Уин ответила ему коротким смешком. — Вы с Меррипеном поссорились? Поэтому он не пришел тебя проводить? — Уин молчала, и Лео закатил глаза. — Если ты решила не раскрывать рта до самой Франции, то путешествие и в самом деле покажется очень долгим.
— Да, мы поссорились.
— Из-за чего? Из-за клиники Харроу?
— Не совсем. Из-за этого тоже, но… — Уин зябко повела плечами. — Все так запутанно. Так просто не объяснишь.
— Нам предстоит пересечь океан и половину Франции. Поверь мне, времени у нас в избытке.
После того как уехала карета, Кэм отправился на задний двор отеля, где находились конюшня и прочие хозяйственные постройки. Конюшня располагалась в опрятном двухэтажном здании, на первом этаже которого имелись стойла и каретная, а на втором — комнаты для прислуги. Как и предполагал Кэм, Меррипен был на конюшне. В отеле работали и штатные конюхи тоже, но часть работы должны были выполнять хозяева лошадей. Сейчас Меррипен занимался вороным-трехлеткой Кэма по имени Пука.
Движения Меррипена, проводящего щеткой по блестящим бокам коня, были ловкими, быстрыми и методичными.
Кэм какое-то время наблюдал за ним, любуясь цыганской сноровкой сородича. Бытующее среди гаджо мнение о том, что цыгане необычайно хорошо управляются с лошадьми, имело под собой реальные основания. Цыган считает коня своим товарищем, животным поэтичным и с героическими инстинктами. И Пука относился к Меррипену с уважением и почтением, которое выказывал немногим людям.