Первые дни ушли у нас на устройство. Мы обживали теплые, уютные комнатушки, приводили себя в надлежащий вид.
Разместили меня вместе с Покрышкиным в одной комнате, где уже стояло две кровати. Стол дала хозяйка. Вот и вся наша мебель.
Дом стоял на берегу небольшой речки. У запруды вода не замерзала, и колесо водяной мельницы, пошлепывая плицами, крутилось круглосуточно.
По утрам мы с Александром Ивановичем совершали пробежку к реке, делали зарядку, умывались. Тело наливалось бодростью, силой. Дышалось легко, полной грудью. И далеким сном уже казались нам трудные фронтовые дни и ночи, и словно бы совсем не мы, не зная отдыха, не зная сна, не успев поесть или побриться, торопили свои поостывшие машины в бой.
А тут - благодать! Отошли куда-то вдаль печали и тревоги, отоспались и нет уже усталости.
Но полеты продолжаются. Передышка - передышкой, а летные навыки нужно не только сохранять, но и совершенствовать, готовить себя к новым схваткам с воздушным противником. Летчики отрабатывают технику пилотирования, подвергаются тщательной, скрупулезной проверке. Перерывов в полетах нет. А отлетав, занимаемся в классе, изучаем штурманское дело, овладеваем теорией стрельбы по наземным целям, а затем закрепляем навыки на практике - наносим удары по мишеням. Учебные воздушные бои ведем с учетом качественно новых тактических приемов, разработанных наиболее опытными летчиками нашей дивизии во главе с уже известным всей стране советским асом А. И. Покрышкиным.
Технический состав, разумеется, трудился так же самоотверженно, как и в прифронтовых условиях: обеспечивал полеты, производил необходимый самолетам ремонт, добивался четкой, безотказной работы аппаратуры и оборудования. Таким образом, передышка была несколько условной. Личный состав трудился по-прежнему напряженно, а вот обстановка была сейчас иной - не содрогалась от взрывов земля, не чертили небо самолеты с черными крестами на крыльях. Люди становились более спокойными и уравновешенными.
В свободное время, по вечерам, стала выступать наша самодеятельность. Разрядка уже сама по себе располагала певцов, танцоров, музыкантов к проявлению таланта. Кто-то из политработников повел речь о самодеятельности - и дело пошло! Нашлись и мастера слова, и баянисты, и плясуны. Поистине талантов не счесть! Кто бы мог подумать, что дерзкий, горячий в бою Клубов тонкий лирик в душе и до самозабвения влюблен в Пушкина! А разве не было для нас открытием, когда на импровизированную сцену вышел Слава Березкин? Ну, артист! Уморил нас своими шуточными песнями! А как плясал Андрей Труд! Никто не знал прежде о его "хореографических" способностях.