Но что-то царапнуло по сердцу: неужели она смотрится так, что даже этот загорелый не от южного — от степного — солнца, неуклюжий, медлительный парень пожалел ее?
Она глянула на себя в зеркало: все такие же большие наивные глаза, гладкая, матовая кожа, милая прическа — Инна долго подбирала ее под выражение глаз, — она смотрелась на высший балл. И все же...
«Ничего, когда-нибудь и мне пофартит, — утешала Инна себя. — Надо только сделать удачный шаг. Один-единственный. И тогда поставлю крест на всем, что было».
Ей, однако, упорно не везло.
Когда Инна возвратилась с южных берегов, ее ожидал неприятный сюрприз: Князев и его компаньоны потребовали возвратить долг. Инна плакала, просила подождать, обещала все-все до капельки отдать при первой же возможности. Но Князь был неумолим — немедленно. Его «фирме» требовался наличный капитал.
Денег у Инны не было, и взять их было не у кого. Князь это хорошо знал.
Инна пригласила его к себе домой, изящно и со вкусом сервировала стол — так не старалась даже для Бориса Марковича. Князь охотно выпил рюмку-две коньяка, но не раскис, упруго поднялся с тахты и, надевая плащ, напомнил:
— У тебя есть три дня.
— Может, останешься? — без надежды спросила Инна, скромно потупив глаза. Она принимала гостя в шикарном бархатном халатике, который был ей очень к лицу.
— После толстого Бореньки? — насмешливо спросил Князь.
Он ее презирал, и она это видела. Впереди была безнадежность.
Деньги Инна не смогла раздобыть, продавать наряды не решилась, ибо это было все равно что воину лишиться своего оружия. Да и не хватило бы денег, ибо тряпки дорого покупаются, но сбываются дешево. Она по-настоящему почувствовала себя несчастной, всеми забытой. Даже бывшим подругам до нее не было никакого дела — иные вышли замуж и радостно сообщали, как они счастливы, другие учились или работали, тараторили о своих планах. Да и растеряла она подруг за время, когда была близка с Борисом Марковичем, — он не поощрял ее знакомства, мало ли о чем она будет болтать с девицами, а одно неосторожное слово может стоить очень дорого. Не помогла Борису Марковичу осторожность...
Ночами ее подушка мокла от слез. Это был кошмар, и, как от него избавиться, она не знала.
Через три дня у подъезда ее встретил Князь с компанией. Они стояли, покуривая, руки в карманах, равнодушные физиономии.
Было темно и пустынно, да и не помогли бы ей случайные прохожие — она это знала.
— Мы сами бить тебя не будем, — объяснил ей меланхолично Князь. — Попросим сделать это Мишку Шкета и его братию. Они это умеют. Думаю, за несколько монет охотно окажут нам эту любезность... А у нас другая специализация.