Передышка в интенсивной боевой работе как-то расслабила людей, настроив на благодушный лад. За что едва не был наказан экипаж К. П. Павлова. Взлетали ничью с полной бомбовой нагрузкой. После второго разворота вспыхнул левый двигатель. Борттехник В. И. Пряхи и выключил его, летчики вынуждены были сажать машину поперек взлетно-посадочной полосы, рискуя столкнуться с самолетами, ожидавшими своей очереди на взлет. Когда вышли из самолета, то, ко всем бедам, обнаружили на одной из фугасных бомб отсутствие колпачка — ветрянки. Выходит, она не была законтрена оружейниками.
Разбор этой предпосылки к летному происшествию показал, что борттехник Пряхин, пробуя моторы на земле, не обратил внимания на перебои в работе левого двигателя из-за прогара поршня в одном из цилиндров, инженеры по вооружению М. И. Коротков и А. П. Лищенко не проверили снаряжение бомб, весьма легкомысленно отнесся к своим обязанностям штурман В. А. Алисов, не проведя тщательного предполетного осмотра машины… А в результате самолет и экипаж лишь чудом остались невредимыми.
В полку прошли партийные и комсомольские собрания, на которых был обсужден этот случай. Виновные понесли наказание, а урок извлекли все.
Фронт уходил на запад. И не успели мы обжиться на кукурузном поле в Валерьяновне, как поступил приказ перелететь в Воротынск. Я укладывал нехитрые свои пожитки в Ли-2, когда меня окликнул Н С. Фомин.
— Слышь, Горностаев, отвлекись на минуту…
Я подошел к Фомину. Он стоял у машины Павлова и безучастно смотрел на сборы полка.
— Придется тебе, Николай, остаться здесь, — наконец сказал он. — Нужно восстановить эту машину. Возьми двух техников, моториста. Замените горелый мотор — догоните нас
— Где я возьму мотор? — удивился я.
— Его уже привезли из Воротынска.
— А как я его менять буду? Ни оборудования, ни крана, ни подъемника нет Все улетело…
— Думай, — сказал Фомин. — Начинаются дожди, поле раскиснет — не взлетишь. А до морозов самолета здесь без присмотра не оставишь. Пока будем ждать оборудование с базы — увязнем. Думай…
Подошел командир полка Б. П. Осипчук.
— Ну что, Коля, сделаете самолет?
— Сделаем, — хмуро сказал я. — Куда денешься…
— С тобой останется летчик лейтенант Виктор Куприянов со штурманом и радистом. Держите с нами связь.
— Ты вот что, — повеселел вдруг Фомин. — Езжай к железнодорожникам в Волноваху, попроси у них блок-таль на полторы-две тонны грузоподъемностью.
— Попробую, — сказал я.
Полк улетел. Тишина упала на поле. Лишь мелкий холодный дождь шуршал по обшивке осиротевшего Ли-2.
Дождь лил всю ночь и весь следующий день. Поле раскисло, липкий тяжелый чернозем пудовыми гирями налипал на сапоги, и они, старенькие, изношенные, развалились. Пришлось «бинтовать» их проволокой. Похолодало. Теплого обмундирования у нас не было, и вскоре все мы дружно отбивали дробь зубами. Единственный способ улучшить свое положение — как можно быстрее улететь отсюда. Техники начали готовить мотор к снятию, а я побрел в село. Выпросил у какого-то старика лошадь с телегой, накрылся от дождя мешком и поехал в Волноваху.