Люди поржали над уловкой и над шуткой о везении, и Егор продолжал:
-- А в Индии французы наголову разбили англичан. Будь у французов еще и король поумнее, и флот посильнее, они бы им везде жару дали. Но и сейчас заволоков им наставили на самые причинные места. Словом, выпьем за благо честных союзников, и за погибель нечестных.
Выпили. Егор продолжал:
-- А тут у нас самое гадюшное место. Вокруг поляки, торговать местные купцы ездят сейчас с ними да с цесарцами. Дальше Копенгагена плавать они боятся, англичане их с превеликим удовольствием похватают. А цесарцы да поляки нашим немцам всякие каверзы строят. Поляки смотрят на нас так, что только и жди удара в спину. Слава Богу, король у них честный, а то паны давно уже поскакали бы Кенигсберг брать, да даже если бы взяли, хрен бы потом его Фридриху отдали.
-- А взяли бы? — спросил один из чиновников.
-- Фигу бы они взяли! Но неприятностей много причинили бы, — уверенно сказал Егор.-- Ну что ж, выпьем за нашего губернатора. За императрицу нам пить не по чину, да и рюмки потом придется бить, а они здесь медные, трудно будет! — пошутил Егор.
Я еще раз выпил. И тут вдруг я вспомнил один из вопросов генерала к Егору.
-- Пафнутий, а ну, признайся, как на духу, возвращали ли вы деньги кому-то?
-- Пару раз было, Антон Петрович. Жалко было немцев: бедные, а дело-то их не выгорело.
-- Да ты что! — закричал Егор.-- Чтобы из своих рук деньгу выпустить? Ну и дураки же вы все!
-- А немцы говорят, что умные. Уже пошли разговоры, что мы честные чиновники, и люди к нам потянулись.
-- Ну ладно, — вздохнул Егор.-- Все равно к вам пойдут лишь те, у кого дело почти что чисто, а у таких денег мало. А на меня хватит и немцев, вообразивших себя жуликами. Уж русского-то обжулить у них кишка тонка!
Я отметил, что генерал был прав дважды, но тут разговор перешел на меня, верней, на Шильдершу.
-- Уже трех постояльцев она выгнала, мы тут спорили, сколько ты продержишься? А ты все живешь и живешь.
-- Выгнала она их потому, что они дураки были. А тебя не выгнала, поелику ты этих хитрецов и умников хитрее и умнее оказался, — неожиданно сказал Егор.-- Вы стали к ней приставать, а она вся из себя честная и скромница. Такую скромницу нужно не трогать, вести себя тихо, и тогда она сама к тебе в постель прыгнет.
<<Ну и пройдоха! Все вычислил>>, подумал я, а все воззрились на меня. Я хотел сказать <>, но вовремя удержался от несвоевременного выражения и только уткнулся в кружку. Пьяная компания загоготала.
А затем пошел какой-то кошмар. Егор уж постарался напоить меня. Лишнего я не болтал, и под стол не упал, но домой шел в страшном состоянии, блевал на каждом углу. Всю ночь мучился, а Шильдерше, видно, было не впервой за пьяными ухаживать. Она мне чего-то выговаривала, а я почти ничего не понимал: весь немецкий отшибло.