Критический эксперимент (Ижевчанин) - страница 21

<<Все пруссы — язычники. Все пруссы живут в Пруссии. Значит, некоторые пруссаки — язычники>>

-- Но ведь посылка неверна: пруссов уже не осталось, — сказал Кант. — Понятие-то пустое.

-- Ничего себе пустое понятие, когда оно дало имя целой стране! — воскликнул я. — Если вы, немцы, уничтожили пруссов, то отсюда не следует, что их не было.

-- Ну, когда они были, тогда и силлогизм Галена был верен.

-- А, значит, сейчас он неверен? Ведь немцы не обращали пруссов в христианство, а просто изводили, так как язычников можно было держать в рабстве.

-- Это клевета на немцев! — внешне спокойно сказал Кант.

-- Но это ваше высказывание показывает лишь, что эмоции могут помешать восприятию логических доводов. Все-таки с силлогизмом Галена что-то не так. Допустим, рассмотрим другой силлогизм:

<<Все пруссы — язычники. Все язычники прокляты Господом. Значит, все пруссы прокляты Господом.>>

-- А теперь Вы, господин русский, делаете слишком уж жестокий вывод.

-- Отбросим эмоции. Разве эти два примера не показывают разницу двух фигур силлогизма?

-- Интересно. Где Вы учились?

-- В Киево-Печерской семинарии.

-- И кто вам там читал логику?

Я смутился. Скажешь вдруг невпопад, но ведь не знаю я, кто там читал логику. Помню только, что некоторое время преподавали то ли там, то ли в Москве, какие-то греки, и преподавали отвратительно.

-- Забыл я имя. Какой-то грек. Видно было, что он сам Аристотеля то ли не читал, то ли не понял.

-- Все понятно. Многие ученые мужи отмечали разницу силлогизма Галена и силлогизмов Аристотеля, так что Вы, господин Поливода, задали правильный вопрос. Жаль, что вам так дурно преподавали логику.

-- А почему же Вы сами не упомянули об этом студентам?

-- Зачем им забивать головы лишними вещами? Умный студент сам поймет, что, поскольку остальные силлогизмы аристотелевы, а этот галенов, то здесь что-то не так.

Этот ответ показал мне принципиальный подход Канта: умный сам поймет, а дураку объяснять нечего. Я заметил, что профессор очень не любил дважды повторять свою мысль и даже разъяснять ее: опять-таки умный поймет с одного раза.

И вновь я мотался по Пруссии. Малюсенькая в нынешние времена, в те времена конных повозок и бездорожья она казалась не такой уж маленькой. Теперь я выполнял заодно еще одно поручение губернатора: собирал данные о том, как цесарцы обижают наших купцов и подданных и как лают русских и императрицу. По его велению жалобы на поляков (которых было во всяком случае не меньше) я пропускал мимо ушей: видимо, с Польшей было ссориться совсем не с руки.

Пару раз за это время Шильдерша смотрела на меня по вечерам так выразительно, что мне ничего не оставалось, как ее приголубить. Но все остальное время она держалась скромницей.