– Ни-ки-та? – с трудом выговорил Берия, преодолев кашель.
– Шестой десяток уже как Никита, – развел руками Хрущев. – Пора бы и привыкнуть, Лаврентий. Или ты не меня в гости ждал?
Берия промолчал, с ненавистью поглядывая из-за решетки двери на гостя. Тусклый огонек лампочки отсвечивал в стеклышках пенсне. Одно из стекол успело треснуть.
– А-а, – объяснил сам себе Хрущев, – ты, должно быть, Георгия ждал? Не придет Георгий, ты ему теперь на хрен не нужен. И Вячик, каменная жопа, друг твой закадычный, тоже не придет. А я вот, как видишь, пришел. И если что сказать хочешь, мне говори. Авось чем помогу.
– Ты?… Поможешь?… – жарким шепотом переспросил Берия. В голосе появились нотки какой-то фантастической надежды, ненависть в его глазах потухла. Или, по крайней мере, на время спряталась за бликами от тюремной лампочки.
– Правда, помогу, – легко сказал Хрущев, оценивающе глядя на решетку. – Но если, конечно, ты себя будешь хорошо вести.
– Я буду, я буду, обещаю! – выдохнул Берия. – Все, что хочешь, сделаю. Хочешь – перед пленумом покаюсь в ошибках, хочешь – в монастырь уйду. Только выпусти меня отсюда, слышишь, Никита? Если надо, согласен вообще из страны уехать…
– А что? – задумчиво проговорил Хрущев. – В Мексику, например…
Берия даже не заметил скрытой издевки.
– Согласен! – зашептал он. – В Мексику, в Новую Зеландию, в какую хочешь Херландию, я на все согласен. Только освободи меня, Никита, выручи, прошу тебя, умоляю, спаси!
«Тебя только выпусти, – ухмыльнулся про себя Хрущев, – и через пятнадцать минут ты нас всех самолично отправишь в Херландию. И меня, друга Никиту, первым… Ну уж нет!»
– Подумаем, – неопределенно сказал он, пристально глядя на Берию. – Есть еще время, навалом…
Несмотря на тусклую лампочку, Хрущев тотчас же заметил, как угольки ненависти в глазах Берии на мгновение снова вспыхнули. Вспыхнули – и опять спрятались.
«Кончать его нужно немедленно, – тотчас же понял Хрущев. – Пока его джигиты не очухались. Из-за мертвого бунтовать никто не станет. Но пока он жив, все возможно…»
– Выпусти, а? – тоненько захныкал Берия, прижавшись щекой к решетке. Ради предосторожности Хрущев сделал полшага назад. – Все исполню, слово чести даю, мамой клянусь!
– Ты мне сперва кое-что расскажи, Лаврентий, – предложил Хрущев.
– Все, все расскажу! – с готовностью прохныкал-простонал Берия. – Все тайны тебе открою. Захочешь потом – и всех их в бараний рог скрутишь: и Георгия, и Лазаря, и Вячу, и Клима. Коба, прежде чем подохнуть, оставил на нашу голову такой подарочек, что не дай бог никому.