Опасность (Гурский) - страница 7
– К сожалению, господин майор, – скорбно сообщило частное лицо с Лубянки (то есть я), – в данном случае я выполняю распоряжение своего начальства, которое уполномочило меня подключиться к вашему расследованию, а при необходимости…
При этих словах я неловко переступил с ноги на ногу, наступил на ближайший черепок, потерял равновесие и, взмахнув руками, брякнулся в ближайшую груду хлама, придавив ползучего эксперта и чуть не располосовав свои брюки о край ажурной рамочки для фото.
– Ай, – только и пискнул придавленный эксперт. Майор же оказался если и сволочью, то довольно-таки умеренной. Вместо того чтобы насладиться видом падшего гэбэшника, он протянул мне руку и помог выбраться из хлама с минимальными потерями для моих брюк.
– Ноги не держат, капитан? – не преминул съехидничать при этом бравый Окунь. – Головокружение от успехов?
Помятый эксперт, освободившись от моей тяжести, с грустью глянул на раздавленный мною черепок и приступил к исследованию близлежащих экспонатов камеры пыток.
– Какие там успехи, – грустно ответил я Окуню. – По сравнению с вашими достижениями в области борьбы с организованной преступностью…
Окунь немедленно надулся и демонстративно стал отряхивать ладонь правой руки, которую якобы запачкал о гэбиста. С достижениями у МУРа было негусто. Несмотря на то что организованная преступность была – как и все в нашей стране – плохо организована, она все же смогла оторваться на полкорпуса от МУРа, и теперь столичные орлы-сыщики неизменно запаздывали, парируя удары вместо того, чтобы бить первыми. Другое дело, что и у Лубянки сегодня было туговато с реальными успехами. Поводов для головокружений определенно не было, и даже не ожидалось. Лично меня генерал Голубев, мой непосредственный шеф, нагрузил убийством на улице А. Толстого отнюдь не потому, что я ничем не был занят и бил баклуши в своем рабочем кабинете. Наоборот: дел было выше крыши, одно другого неприятней. Должно быть, Голубев полагал, будто я просто обожаю заниматься чем-то подобным. По крайней мере, никаких других причин, по которым мой любимый шеф дополнительно повесил на меня аварию «Казимира Малевича», секту Лабриолы и парнишек из охранной артели «Мертвая голова», – я не знал. Наверное, во мне и вправду есть что-то такое, покорно-мазохистское: чем больше наваливают поручений, тем осмысленней кажется жизнь. Про кого, думаете, сказано: «Работа дураков любит»? Правильно, угадали.
«Малевич», прогулочный двухпалубный теплоходик, некогда носивший гордое имя «Энвера Ходжи», а затем долгое время прозябавший под скучным прозвищем «Первомай», скандально потерпел крушение и затонул прошлой осенью близ волжского города Углич Ярославской области – города, известного народу вовсе не благодаря заводу часовых камней, лесопилке, гидроэлектростанции и Опытному Ордена Дружбы народов сыроваренному комбинату (в ассортименте – сыр бри, сыр камамбер, сыр рокфор и ностальгический сыр степной), но, прежде всего, как место, где зарезали царевича Димитрия. Покойный царевич исправно кормил здешних экскурсоводов уже лет сто, однако в последние два-три года поток экскурсантов заметно иссяк. Очевидно, на фоне многочисленных преступных разборок между авторитетами какой-то одинокий пацан – пусть и царского рода, и вдобавок убитый по наводке из Кремля – перестал представлять особый интерес. Отдельно взятый кровавый мальчик в глазах царя Бориса Годунова в глазах редкой скучающей публики из числа новых русских был заурядным криминальным эпизодом из далекого прошлого. Вот если бы к убийству царевича оказался бы каким-то образом причастен тот, другой Борис из Кремля – это было бы гораздо забавнее… После катастрофы «Малевича» городок чуть было не обогатился новой достопримечательностью, к которой можно было бы водить новых туристов, – Местом Трагической Гибели Депутата Верховного Совета Со Всей Его Охраной. Дело в том, что упомянутый депутат, член Президиума ВС Олег Безбородко плыл именно на «Малевиче», отдыхая от написания очередной главы новой российской Конституции. Пресловутый проект Безбородко, как я понял, был альтернативен проекту президентскому – хотя сам я, как ни старался, так и не смог уловить принципиальную разницу. К моменту аварии «Малевича» (ночью столкнулся с буксиром, ведомым вдребезги пьяным лоцманом) безбородкинская Конституция была доведена до большей кондиции, и поэтому катастрофа теплоходика Верховным Советом была названа попыткой политического покушения, а нашего генерала Голубева тут же вызвали на закрытое заседание Парламента и потребовали провести нелицеприятное расследование. Ни охрана депутата, ни сам депутат счастливо не пострадали при происшествии – если не считать легкой контузии, полученной самим автором проекта Конституции в результате падения на его голову спасательного круга с незакрашенной надписью «Первомай». Но жертва «Первомая», по ее собственным уверениям, пережила психологический стресс, от чего темпы написания Основного Закона несколько замедлились и президентская бригада вырвалась вперед. Само по себе дело не стоило выеденного яйца и протрезвевший лоцман, признавший свою вину, благополучно отбывал срок в одном из пермских ИТЛ. Тем не менее мифическое дело о покушении продолжало существовать, обрастать подробностями, публикациями в прессе, а мне приходилось ежемесячно составлять и для Голубева, и для нашей пресс-службы массу никому не нужных оправдательных бумаг. По-моему, хитроумный Безбородко пытался использовать оплошность пьяного речника на все двести процентов, по этой причине моя простая версия его категорически не устраивала. Отчаявшись, я высказал на одной из встреч с контуженным депутатом оригинальную гипотезу, согласно которой преступную руку лоцмана если кто и направлял, то скорее уж не Президент, а угличские городские власти, надеясь на приток любопытных туристов и, чем черт не шутит, на строительство в перспективе нового Храма-на-крови близ места аварии, на набережной. Эта версия, по моему мнению, обязана была польстить депутату. Депутат же так прикипел к своей собственной трактовке трагических событий, настолько вжился в образ недорезанного царевича Димитрия, что мою гипотезу с негодованием отверг, да еще заявил, кажется, на Президиуме ВС, что Лубянка-де пытается спрятать концы в воду…