- Но этого недостаточно. Я не выгляжу как человек. Стоит мне только выйти на улицу, как при виде меня люди станут кричать. Для большинства из них внешность имеет колоссальное значение. Это реалии нашего мира.
- Только не моего.
Я погладил Пилота.
- Мне нравиться твой мир, Уилл, но таких, как ты, мало. Я собираюсь отпустить ее.
- И ты считаешь, это именно то, чего она хочет?
- Я уверен, что она никогда не полюбит меня, и…
- Что?
- Ты хотя бы понимаешь, каково это – хотеть дотронуться до кого-то, а нельзя. Если она меня не полюбит, ни к чему мучиться.
Уилл вздохнул.
- Когда ты скажешь ей?
- Не знаю, - мое горло нестерпимо жгло, когда я пытался произнести эти слова.
Было бы нечестно просить ее навещать меня. Скорее всего, она будет делать это из жалости, у меня уже был шанс влюбить ее в себя, и я его упустил.
- Но скоро.
- Я позволю ей уйти, - сказал я Кендре в зеркале.
- Что? Ты псих?
- Нет, но я ее отпускаю.
- Да почему?
- Нечестно держать ее здесь, как мою пленницу. Она не сделала ничего плохого. Она должна быть свободна, чтобы делать то, что захочет, чтобы иметь свою собственную жизнь, гулять по этому идиотскому снегу, - я вспомнил постер, который висел в комнате одной моей знакомой.
На нем была изображена бабочка и подпись «если ты любишь что-то, отпусти». Не стоит и говорить, что раньше эти слова казались мне супертупыми.
- По снегу? - переспросила Кендра. - Ты можешь снести свою оранжерею, и вот тебе снег.
- Аха. Она скучает по реальному миру.
- Кайл, это же твоя жизнь. Это гораздо важнее, чем…
- Я не Кайл, я Адриан. И для меня нет ничего важнее ее желаний. Я собираюсь сообщить ей об этом сегодня за ужином.
Кендра выглядела задумчивой.
- Это значит, что ты никогда не сможешь снять проклятие.
- Я знаю. Я в любом случае не собирался его снимать.
Этим вечером, готовясь к ужину, я помылся и причесал волосы. Услышав, что Магда зовет меня по имени, я продолжал тянуть время. Я не хотел этого ужина, потому что, скорее всего, он станет для нас последним. Я надеялся, что Линди захочет остаться на ночь и уйдет только утром, или - еще лучше - задержится на несколько дней, чтобы собрать свои вещи: книги, одежду, духи – словом, все, что я ей подарил. Что я буду делать, если она уйдет, оставив их. Они будут лишь напоминать мне о ней, как будто она умерла.
Ну и, конечно, я действительно, всем сердцем, надеялся, что она скажет: «О нет, Адриан, я даже и подумать не могу о том, чтобы уйти от тебя. Я так сильно тебя люблю. Но с твоей стороны было так мило и неэгоистично предложить мне уйти, поэтому дай, я тебя поцелую».