Решил отплатить мне за комплименты? Фиг я покраснею, сама знаю, что я интересный человек. Сашка, впрочем, явно воспрядает духом.
-- Да, Лизка -- она такая, -- лыбится, как идиот. -- Я думаю, ей тоже с вами очень интересно, господин капитан. Ну, не буду вас больше задерживать. Лиз, счастливо тебе добраться!
-- Пока! -- говорю, и он отключается. Я осторожно смотрю на Азамата.
-- Извините... -- начинаю, но он вдруг зажимает уши.
-- Хватит! -- отрезает. -- Хватит с меня ваших земных реверансов! Господин капитан, тоже мне... Он бы ещё поклонился.
-- Он не издевался, он же не знает... -- пытаюсь робко защитить Сашку.
-- Чего он не знает?! -- Азамат закатывает глаза. Знаю, от кого нахватался.
-- Что он красивее вас, -- развожу руками.
Смотрит на меня, как на законченную идиотку. Наверное, и правда звучит глупо.
-- Не надо мне говорить, что это не очевидно, -- раздельно произносит Азамат.
-- Не очевидно, что из-за этого он может меньше вас уважать, -- формулирую наконец. Капитан некоторое время это переваривает.
-- Глупо уважать того, на кого противно смотреть.
Теперь уже я перевариваю чужую философию.
-- Противно смотреть на сволочь, -- говорю в итоге. -- Или на алкоголика. А вам просто хороший врач вовремя не попался, это с каждым может случиться.
Как я люблю душеспасительные беседы с калеками! В той больнице, где я проходила ординатуру, а потом работала, меня к инвалидам близко не подпускали, чтобы потом им на антидепрессанты не разориться. Ну и конечно теперь мне приходится успокаивать пострадавшего с историей унижений, да ещё и в экстренной ситуации. Типичное моё везение. А если бы тут была слюнявая собака, то ей было бы обязательно спать именно у меня в ногах.
Впрочем, любви к человечеству у меня, может, и мало, но Азамату хочется помочь вполне искренне. Конечно, лучшей помощью ему была бы пластическая операция, но, боюсь, такие повреждения всё-таки необратимы, так что лучше даже не заикаться.
Он всё сидит и смотрит на меня скептически, как будто я только что выдумала то, что сказала, и ни грамма из этого не правда. И у меня сносит тормоза. На заднем плане в голове звучат какие-то соображения про личное пространство, непредсказуемый исход и прочее не-лезь-не-в-своё-дело, но я ощущаю себя как будто в скафандре, как будто всякие внешние процессы не имеют надо мной силы. Как будто для моего "я" не важно, какова будет реакция на мои действия.
Поднимаю руку и по возможности ласково глажу его по изуродованной щеке. Не знаю, правда, чувствует ли он хоть что-нибудь сквозь все эти рубцы. Он смотрит на меня, как под гипнозом, и я провожу ладонью ещё раз, теперь снизу вверх. Кожа шершавая, цепляется. Надо же мазать восстанавливающим кремом, а то так и будет шелушиться. Но он, конечно, не станет. Ох уж эти мужики.