Позже, уже после сражения, Ковалев имел серьезный разговор с Синицыным по поводу приказов и их исполнения. Это был не первый и не последний разговор, который, как обычно, ни к чему не привел - Синицын со свойственным молодостью задором и пофигизмом выслушал адмирала и, как обычно, взял под козырек, но при этом наверняка решил в будущем поступать по-своему. В конце концов, победителей не судят. А Ковалев, который видел в Синицыне самого себя в молодости, лишь вздохнул про себя - молодому офицеру он, по ряду причин, благоволил. Поэтому Синицын получил мелкий втык тет-а-тет и поощрение в виде ордена официально. За "мужество и грамотные тактические действия". Но все это было потом, а пока что относительно небольшой, по сравнению с линкорами так и вовсе маленький кораблик, брошенный на чашу весов молодым офицером, спас положение и переломил ход сражения.
Конечно, одинокий эсминец вряд ли бы справился с толпой торпедоносцев, сам находясь при этом под обстрелом орбитальных крепостей и боевых спутников, а ведь крейсер противника уже вылезал на орбиту и в любой момент его старые, но мощные орудия могли вступить в бой, однако вслед за Синицыным в атаку пошли и два других эсминца, капитаны которых тоже решили не оставаться в стороне от драки. А вот три эсминца - это уже более чем серьезно.
Эсминец имперской постройки - корабль интересный. Реализованная при строительстве таких кораблей концепция весьма напоминала ту, что получила признание в русском флоте при строительстве знаменитого "Новика" в канун Первой Мировой войны. То есть это был практически небронированный корабль, обладающий огневой мощью, примерно аналогичной легкому крейсеру, намного превосходящий его в скорости, но сильно уступающий крейсеру в размерах.
В земной истории такая концепция кораблей вызывала сильные нарекания и подвергалась сомнению до того самого момента, когда все тот же "Новик", встретившись в море с двумя немецкими эсминцами, просто разделался с ними, не подвергая себя сколь либо заметному риску. После этого скептики дружно заткнулись, и все страны бросились повторять русский прототип. Получалось в различной степени удачно или неудачно, но факт примечательный. А если учесть то, что встречи с парой-тройкой таких эсминцев командиры немецких крейсеров, куда более крупных и дорогих, боялись порой панически[72], то вопрос о правильности решений русских кораблестроителей больше не стоял.
Подобная концепция, реализованная в империи, прошла куда легче. Абсолютная монархия в сильном государстве имеет ряд преимуществ. Одним из них является то, что одобрения монарха достаточно для того, чтобы реализовать практически любую идею. Правда, в случае ошибки такое достоинство превращается в недостаток, но в ситуации со строительством эсминцев был явно не тот случай. Кораблики получились - загляденье. Небольшие, маневренные, отлично вооруженные, они, конечно, не могли тягаться с крейсерами и линкорами в открытом космосе, но в условиях планетарных систем, где, по статистике, происходило до девяноста процентов сражений, а также при проводке конвоев, в разведывательных операциях и рейдах оказались незаменимы. Конечно, им требовались еще и грамотные командиры, знакомые с тактикой - а то ведь находились умники, которые пытались втиснуть эсминцы в строй крейсеров, что, с учетом слабого бронирования эсминцев, пусть и компенсированного частично защитными полями, могло оказаться (и оказывалось порой) для них смертным приговором. Пренебрежение тактикой приводило порой к неприятным последствиям - достаточно вспомнить, какие плюхи получил один из эсминцев в сражении с флотом Диктатора, однако это было, скорее, исключением из правил. В целом эсминцы зарекомендовали себя очень хорошо и были построены в больших количествах. Корабли, которые входили в эскадру покойного Гасса и достались по наследству Ковалеву, относились уже к восьмому поколению, и соединение таких кораблей было грозным противником для любого, кто осмеливался бросить им вызов. Тем более сейчас, когда противники были вооружены и намного более старыми, и, в большинстве, менее крупными кораблями.