, как они трепали податных чиновников, которым, надо сказать, солоно пришлось!
Жозеф Бридо смертельно побледнел, но, собрав все свои силы, двинулся дальше.
— Как бы там ни было, — сказал он, — я не виновен, идемте!
И художник прошел весь свой крестный путь. Тяжелее всего далась ему дорога от площади Мизер до площади Сен-Жан, — на мнимого преступника сыпались оскорбления, ругательства, угрозы убить его. Жандармы вынуждены были обнажить сабли против бесновавшейся толпы, бросавшей в них камнями. Конвоиров чуть было не поранили, несколько брошенных камней задели ноги, плечи и шляпу Жозефа.
— Вот и мы! — сказал один из жандармов, входя в гостиную Ошонов. — Добрались сюда не легко, господин лейтенант!
— Теперь нужно рассеять это сборище, и я вижу только один способ, господа, — сказал офицер чиновникам. — Нужно отвести господина Бридо в здание суда, прикрыв его со всех сторон. Мы со своими жандармами вас защитим, господин Бридо. Нельзя ни за что поручиться, когда вокруг шесть тысяч бесноватых...
— Вы правы, — сказал г-н Ошон, дрожавший за свое золото.
— Если в Иссудене это лучший способ защитить невинного, то поздравляю вас! — заметил Жозеф. — Меня и так уж чуть не побили камнями...
— Что же, вы хотите, чтоб ворвались в дом, где вас приютили, и чтоб разграбили его? — спросил лейтенант. — Разве мы со своими саблями можем отразить напор людей, на которых нажимает разъяренная толпа, не знающая формальностей правосудия?
— О, идемте, господа, мы объяснимся потом, — ответил Жозеф, вновь обретя хладнокровие.
— Расступитесь, друзья! — крикнул лейтенант. — Он арестован, мы ведем его в суд!
— Уважайте правосудие, друзья! — воскликнул г-н Муйерон.
— Разве вы не предпочитаете, чтобы его гильотинировали? — сказал один из конвоиров кучке остервеневших людей.
— Да, да! — закричал один из беснующихся. — Его гильотинируют!
— Его скоро гильотинируют, — повторяли женщины.
В конце улицы Гранд-Нарет говорили друг другу:
— Его взяли, чтобы гильотинировать. При нем нашли нож! А, негодяй! Вот вам парижане! По лицу видно, что преступник!
Хотя Жозеф и был вне себя, он прошел путь от площади Сен-Жан до суда, сохраняя замечательное спокойствие и выдержку. Тем не менее он был очень доволен, очутившись в кабинете г-на Лусто-Пранжена.
— Я думаю, мне нет необходимости, господа, говорить вам, что я не виновен, — обратился он к г-ну Муйерону, г-ну Лусто-Пранжену и протоколисту. — Я могу только просить вашей помощи, чтобы доказать свою невиновность. Я ничего не знаю об этом деле.
Когда судья по порядку рассказал о всех подозрениях, тяготевших над ним, и закончил заявлением Макса, Жозеф был ошеломлен.