— Но…
— Лючия, независимость совсем не подразумевает одиночество.
В зале приглушают свет, и ансамбль начинает играть увертюру. Барабаны словно переговариваются друг с другом. В черных как ночь платьях, сестры Макгуайр выходят на сцену и занимают свои места перед микрофонами. Их серебряные украшения мерцают в мягком свете, и они начинают петь спокойную песню в таком согласии друг с другом, что зрители ахают от восторга. Свет становится ярче. Делмарр говорит, что сестры Макгуайр день ото дня становятся все популярнее; их пластинки продаются в огромных количествах. Но в этом нет ничего удивительного. В свете рампы их волосы кажутся огненно-красными; их лица с большими карими глазами прекрасны. И какие великолепные фигуры!
Мои родители в восторге наблюдают за происходящим на сцене действом. Невероятно, что еще прошлым вечером они, надев очки, сидели за кухонным столом, разбирали счета и спорили, какой из них оплатить в первую очередь. Они очень редко позволяют себе отдохнуть. Мама пожертвовала всем ради детей. Если бы я не принесла ей модные туфли и это платье, то она надела бы старое, потому что всегда отказывалась, если я предлагала свое участие в расходах, хотя мне платят приличные деньги. Она всегда отвечала: «Лучше положи их в банк». Мне никогда не стать и на треть такой же хозяйственной, как она. Я закрываю глаза и понимаю, что навсегда хочу запомнить их такими, как сегодня, 31 декабря 1950-го года.
После первой песни, когда сестры Макгуайр уходят за кулисы, Делмарр слегка подталкивает меня локтем. Свет и музыка изменяются, и сестры снова появляются на сцене, но уже в рубиново-красных платьях, которые сшил для них Делмарр. (Жаль, что Рут их не видит; мы ведь тоже участвовали в их создании.) Пропев несколько песен, сестры уходят за кулисы и снова выходят в платьях Делмарра, только уже изумрудно-зеленого цвета, и поют: «У нас опять завелась монета!» Как большинство зрителей, папа высоко поднимает руки и аплодирует. Делмарр откидывается на спинку стула и говорит:
— Я талантлив, черт побери!
Потом Филлис Макгуайр, самая младшая сестра, выходит вперед. Мужчина в смокинге передает ей сделанные из папье-маше часы, и она начинает обратный отсчет:
— До 1951-го года осталось: десять, девять, восемь…
Зрители присоединяются к ней, и когда звучит «один», публика начинает неистовствовать. С потолка на нас падают разноцветные воздушные шары и серебряным дождем сыплется конфетти. Мы все встаем и начинаем танцевать; папа целует маму, Делмарр целует меня в щеку и кружит. Пока публика веселится, сестры Макгуайр хлопают в ладоши. Я трясу головой и с меня, словно снежинки, осыпаются конфетти. Делмарр обнимает меня за талию и наклоняет почти до самого пола.