x x x
— Ты права. Выше голову, черт возьми! Когда задыхался в бреду, было не легче. Выжил же…
x x x
— У тебя опять в кровь растерта спина проклятыми ремнями протеаа. Мне страшно смотреть на протез, он весь в крови. Сколько же это может продолжаться?
— Пака не научусь писать.
— А если это физически невозможно?
x x x
Врач запретил пользоваться протезом. Лечат растертую спину и плечи. Кажется, его и незачем больше надевать. Разве только для того, чтобы не болтался пустым рукав.
Кому нужны были эти поездки, волнения, операция, ожидания, надежда? Никому.
Снег выпал ночью. Сначала он шел вперемешку с дождем, но к утру зима одолела осень. Большие мохнатые хлопья повалили, как пух из распоротой перины, и за несколько минут одели город во все белое. Ударил мороз, подул северный ветер, и завыла зима снежной круговертью.
Так уж устроен мир — с переменами в природе человек всегда ждет каких-то изменений в своей жизни. Ждал их и Сергей.
Но… по-прежнему длинно и однообразно тянулись дни, серые, скучные, с утра до ночи заполненные бесплодными попытками овладеть протезом, вырваться из опостылевшей беспомощности.
Первая задача — сжиться с протезом — Сергею удалась довольно быстро. Превозмогая боль и неловкость, он трое суток не снимал его с плеч. Измученный днем, Сергей заставлял себя и на ночь ложиться в постель с протезом. Сон походил на пытку. Металлические части давили в бок, ремни врезались в тело, плечи нестерпимо горели, протез превращался в чудовищный капкан. Лишь на четвертый день Сергей почувствовал облегчение.
"Сжился! — победно мелькнула мысль, и сразу стало легче на душе. Теперь за карандаш! Писать! Если научусь, то буду готовиться в институт!"
Но шли дни, недели, спина и плечи Сергея превратились в сплошную кровоточащую рану, а успехов не было. И чем больше прилагал он усилий, чтобы научиться писать, тем менее оставалось надежд на это. В короткие минуты передышки, прижимая к щеке холодные, мертвые пальцы, Сергей, словно живых, просил их: "Ну не упрямьтесь, пожалуйста… Почему вы не хотите помочь мне? Вы же теперь мои, мои, мои… Я приучил себя к вам, мне это дорого стоило! Так неужели все напрасно?"
Помогая ртом, ногами зажимал черными негнущимися пальцами карандаш и продолжал бесплодные попытки написать хотя бы одну аршинную букву. Но и это не удавалось. И когда подступало отчаяние, Сергей сбрасывал протез на пол и бил его, бил до изнеможения, до кровавых ссадин на собственных ногах. И вновь казалось, что жизнь кончилась.
ИЗ СЕМЕЙНОГО ДНЕВНИКА ПЕТРОВЫХ
В дневнике пропущено несколько чистых листов. Дальнейшие записи сделаны карандашом, большими печатными буквами, неуклюже разбегающимися в разные стороны.