Вижу, сидит один, на меня не глядит. Малицу я сняла, а жакетку помешкала: сквозь жакетку все не так больно попадет. Смотрю, веревку с гвоздя снял. Не успела в двери войти, схватил он меня. Я уцепилась за веревку, не даю бить. Долго мы возились, все думаю - не придет ли кто-нибудь, не защитит ли. Толкнул он меня, я запнулась о порог и упала. Навалился он на меня и давай коленками в бок пинать. Вдруг внутри у меня словно все перевернулось, стало тошно-тошно. Застонала я, веревку выпустила.
- Ой, - кричу, - голова кругом пошла!
А муж тут же грозится:
- Вот ударю по голове - и голова с плеч.
На мой крик прибежали люди.
- Воды! - кричу.
Мне дали воды, полили голову. А муж еще нахлестал веревкой и приговаривает:
- Вот тебе вода.
Тут я совсем омертвела. Старуха Матрена пришла, видит, что быть выкидышу. Увела меня к себе, не оставила. Я двое суток на постели вертелась, мучилась. Матрена с Хионьей хлопотали вокруг меня - ничем пособить не могут. Стали посылать мужа за акушеркой. А у него ответ короток:
- Я не буду с ней возиться.
Послала Хионья какого-то парня на своей лошади в Тельвиску. А не знала она, что акушерка тут же в Пустозерске в тот день у богачей Кожевиных ребенка принимала. Той порой и получился у меня выкидыш. Ребенок был на четвертом месяце. Весь изуродован, весь растискан, а все же вид человеческий уже был.
Дня через четыре мать приехала. Поп Николай присоветовал матери увезти меня. Мать согласилась. Собираемся мы, а муж сидит, молчит. Вынесли постель, одеяло, подушку. Пошла я к саням, простилась с мужем:
- Ну, прости. Может, я помру.
Он руку дал, а молчит.
Увезла меня мать. Недели две в банях мыли да лечили. Потом на ноги встала, стала работать.
Прослышал муж, что я выправилась, стал домой звать. Один раз хотел силой увезти. Я ухитрилась спрятаться у соседей на чердаке.
Второй раз приехал, добром зовет.
- Не еду, - говорю ему. - Зачем я поеду - бока ломать? И так им досталось.
Мать уговаривает:
- Пускай еще поживет, окрепнет, тогда и поедет.
А я думаю: "Зря, родимая, сулишь".
Когда муж уехал, я мать и спрашиваю:
- Ты, мама, вправду или нарочно?
Мать как ножом отрезала:
- Этим не играют.
С тех пор мать все меня уговаривала вернуться к мужу.
Накануне рождества опять нежеланный гостенек приехал. Остановился он у своего дяди Егора, а от него и к нам пришел. Мать чин по чину чаем его напоила. А я не выхожу.
Собралась вся моя и мужняя родня, дотолковались, что я вернуться должна. Пришла ко мне мать, говорит:
- Собирайся.
Вышла я в избу, зашла в передний угол за стол, села, на стол голову приклонила.