Капитан еще не ложился, он работал.
Комната была обставлена скромно: ни одного лишнего предмета и какого-либо намека на роскошь. По стенам развешаны карты, на столах разложены книги и инженерные инструменты; входящего поражает строгий военный порядок, а также запах табачного дыма, насквозь пропитавшего собою мебель, книги и пол: горечь его ощущается, даже если в данный момент в комнате не курят.
Атали никогда не бывала в квартире капитана. Тот дом, куда жених должен был ввести ее в день свадьбы, конечно, был обставлен по-другому, но на него вместе со всей мебелью кредиторами в тот же день был наложен арест. В эту комнату Атали лишь изредка заглядывала через окно, когда после обеда под присмотром матери прогуливалась здесь под звуки духового оркестра.
Визит дамы застал господина Качуку врасплох. Три верхние пуговицы его фиолетового мундира, вопреки воинскому регламенту, были расстегнуты и даже галстух он для удобства снял.
Атали стала в дверях, опустив руки, понуря голову.
Капитан поспешно подошел к ней.
-Господи, барышня, что вы делаете? Как же вы решились прийти сюда?
Атали, не в силах вымолвить хоть слово, бросилась к ему на грудь и горько зарыдала.
Однако капитан не обнял ее.
- Садитесь, барышня, - сказал он, подведя Атали к простой, обитой кожей оттоманке, после чего первым делом повязал галстух и тщательно застегнул мундир на все пуговицы. Затем придвинул стул и сел напротив Атали.
- Что же вы делаете, барышня?
Атали вытерла слезы и долгим взглядом впилась в глаза капитана, словно пытаясь сначала глазами растолковать ему, зачем она пришла, неужели он не понимает?
Нет, капитан решительно отказывался понимать.
Атали пришлось объясняться, и вдруг ее охватила такая дрожь, что речь ее едва можно было отличить от стона.
- Сударь! Пока я была счастлива, вы были очень добры ко мне. Сохранилась ли в вас хоть частица той доброты?
- Да, барышня, - с холодной учтивостью ответил Качука. - Я навеки останусь вашим почитателем и другом. Несчастье, постигшее вас, коснулось и меня, ведь мы оба потеряли все, что имели. Я тоже повергнут в отчаяние, ибо не нахожу ни одной спасительной мысли, которая бы вновь привела меня к осуществлению моих развеянных в прах надежд. Поприще, которое я избрал для себя, предписывает столь строгие правила, что я бессилен выполнить их. У нас, в армии, бедным людям жениться нельзя.
- Знаю, - проговорила Атали, - и вовсе не хотела напоминать вам об этом. Сейчас мы очень бедны, но ведь наша судьба может еще повернуться к лучшему. У отца в Белграде богатый дядя; после его смерти все состояние достанется нам, и мы опять разбогатеем. Я готова ждать вас до тех пор, ждите и вы меня. Возьмите обратно ваше обручальное кольцо, отвезите меня к вашей матери и оставьте у нее как свою нареченную, я буду ждать, пока вы за мной не приедете, и стану вашей матушке во всем послушной дочерью.