Усевшись под мокрой березой, Маруся затаилась, тревожно прислушиваясь. Ей и думать не хотелось, что поблизости могут оказаться другие мясоглоты. Свирепый нрав дикарей, их жуткие раскрашенные морды и уголовный сленг говорили сами за себя. Яснее ясного: если Марусю схватят, ничем хорошим это для нее не кончится.
Уф появился спустя несколько минут. Ему здорово досталось. Гигант приволакивал ногу и пошатывался.
— Ты их победил?
— Моя драться. Уф… — ехху свалил на траву охапку трофейных дубин, тяжело оперся рукой о березу. — Мясоглоты драться. Сильно бить. Уф… Моя стоять, тоже бить. Мясоглоты лежать. Фсе. Уф…
— Молодец! — обрадовалась Маруся.
Уф покачнулся и со стоном сел.
— Бедный, тебя ранили. Куда? В голову?
— Уф…
Голова гиганта и вправду пострадала: на добродушном волосатом лице виднелась кровь, борода слиплась и висела бурыми сосульками. Но хуже всего оказалась рана на правой руке. Маруся только глянула на страшную дыру с рваными краями, из которой толчками била темная, почти черная кровь, и у нее закружилась голова.
— Маруфя не смотреть, — прогудел ехху. — Моя лечить. Уф…
Он сунулся в короб, вытащил узелок, зубами развязал его и принялся посыпать рану какими-то беловатыми хлопьями. Потом попытался забинтовать руку, но у него ничего не вышло.
«Помоги, — сказала себе Маруся. — Помоги ему. Без Уфа ты здесь не выживешь».
Пересилив себя, девочка подошла к страдальчески сморщившемуся гиганту, взяла тряпицу и неумело перевязала рану.
— Потерпи, бедненький, потерпи…
Сквозь слои материи тут же проступило кровавое пятно.
— Она не останавливается! — в отчаянии топнула ногой Маруся. — Что же делать?
— Уф… — отозвался ехху. — Моя не хорофо. Не нрафится…
«Ящерка! — обожгло Марусю. — Она вылечила меня после взрыва, когда арматурина проткнула тело насквозь. Вдруг и Уфу поможет?»
После секундного колебания девочка сунула руку в карман и протянула ехху серебристую фигурку.
— На, возьми.
— Тфоя дафать? Пофему? — не понял Уф.
— Просто возьми и сожми в кулаке, — терпеливо объяснила Маруся. — Вот так. И держи.
Гигант бережно принял ящерку, и послушно спрятал в ладони.
— Ну, что чувствуешь?
— Моя не знать… Моя холодно. Уф… Офень холодно!
— Холодно — это хорошо! — повеселела Маруся. — Значит, помогает. Держи, держи, не выпускай.
— Уф… — ехху повернул косматую голову, недоверчиво посмотрел на раненую руку. — Фефелится… Уф…
— Что шевелится? — не поняла девочка.
— Тама. Фекотно. Уф…
— Подожди-ка, — Маруся осторожно сняла повязку.
Крови не было!
На месте страшной дыры теперь темнел звездообразный шрам, но и он на глазах подсыхал, уменьшался в размерах, делаясь все незаметнее и незаметнее.