— Так, все. Вон отсюда!
Жирный урод снова улыбался. Злобно. Он все еще держал зажигалку у обивки.
— Вали отсюда!
Запахло паленым пластиком.
Вызвать полицию по одному из мобильников — нет, слишком долго. Самой рвануть к полицейскому участку — нельзя поворачиваться спиной к этому уроду. Кто знает, что еще взбредет ему в голову.
Оружие у таксистов не предусмотрено. Если полиция оружие найдет — могут отобрать значок. Но есть обходные пути — большой карманный фонарик, увесистый гаечный ключ. Вполне сгодится.
И фонарик, и гаечный ключ хранились в багажнике. Одна беда — чтобы достать их, нужно выйти, а неписаное правило таксистов гласит: «Не вылезай из машины, если внутри кто-то есть». Глазом моргнуть не успеешь, как уведут сумку с деньгами. Но если я буду без оружия, то как, черт побери, мне его отсюда выволочь?
Дыхание прерывалось и руки тряслись, когда я схватилась за дверную ручку. Пока доставала из багажника фонарь, тип не двинулся с места. Тогда я распахнула дверцу и вцепилась в его левую руку. От него несло спиртным и мочой. Толстяк не шевелился, даже не пытался от меня избавиться. Я пыхтела, тянула — без толку. Зажигалка была у толстяка в правой руке, и он упорно пытался поджечь обивку.
Я замахнулась фонарем. Неужели действительно пущу его в ход?
— Выкатывайся, мудак!
Внезапно он двинул меня головой в живот, точно тараном. Я отпрянула, пытаясь устоять на ногах, а жирный вылетел из машины, оттолкнул меня в сторону и, припустив по улице, исчез среди домов.
Согнувшись, я прислонилась к машине. Пока переводила дыхание, топот сандалий смолк в ночи. В небе надо мной светила белая круглая луна.
4
Джонни приготовил мне суп; точнее, перелил его в кастрюлю и подогрел. Ничего замысловатого — не какие-нибудь изысканности из Ковент-Гарден, — просто жестянка «Хайнц». Потом достал щербатую посудину и полез в буфет за ложкой.
— Извини, — пробормотал он, протягивая мне тарелку. — Надо бы тебе хлеб с маслом предложить, но у меня все кончилось.
— Неважно. — Действительно, какая разница.
Пока я глотала суп, Джонни настроил гитару. Она вся была в ожогах от сигарет, в жирных пятнах, в клочках отлипших наклеек. В боевых шрамах — как и ее хозяин. Джонни играл «Жаль, что тебя здесь нет» из репертуара «Пинк Флойд», и песня у него звучала жалобно, тоскливо. Он не спрашивал, что случилось со мной, и я ему не говорила. Это наши с Джонни лучшие минуты — когда он не спрашивает, а я не говорю. Потом он играл «Отель "Калифорния"». И «Роксанну». А когда настал черед «Убийцы-психопата», я закрыла глаза и снова увидела бледное круглое лицо в лунном свете. Вспыхнуло-погасло. Вспыхнуло-погасло.