Вьюга в пустыне (Калашников) - страница 408

Обычно выделение элиты в «особый народ», презирающий население собственной страны, инкриминировали русским. Мол, на Западе все иначе. Там, дескать, говоря словами Авраама Линкольна, правят правительства народа, из народа и для народа.

Однако эти представления явно устарели. Обособление элит от своих рядовых сограждан становится чумой нового века.

Века глобализации…

Кто на Западе больше всего кичится своими демократическими традициями? Американцы. Их верхи всегда любили подчеркивать свою народность в противовес аристократичности и кастовости Старого Света.

Но с недавних пор американская элита все больше превращается в некую космополитическую силу, устремления которой прямо противоположны чаяниям подавляющего большинства граждан Соединенных Штатов. Причем четкие линии разлома проходят по отношению к таким явлениям, как глобализация, членство в ВТО, экономический ультралиберализм, многокультурность и политкорректность.

Ярче всего это описано в книге Сэмюэля Хантингтона «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» (2004 г.) Там он приводит данные социологических опросов.

Итак, первым было движение деконструкционистов в 1960-х–1970-х годах, остервенело атаковавшее американскую идентичность. Вместо того чтобы сплачивать жителей США в единую нацию с общим языком, культурой, ценностями, верой и историческими героями, деконструкционисты стали выпячивать всяческие национальные меньшинства. Они ненавидели то, к чему были привержены американские граждане: национализм, патриотизм, христианство (протестантского толка). Они мечтали сделать Америку страной всяческих меньшинств. И к таким разрушителям примыкают сначала политики, а затем академические, деловые, профессиональные и масс-медийные верхушки Соединенных Штатов.

Гибель СССР и политика «неограниченного капитализма» ускорили процесс раскола американского общества. Народилась «глобоамериканская» элита, «золотые воротнички» (они же – «давосские мальчики» и «космократы»). Как считает Хантингтон, к 2000 году на планете насчитывалось около 20 миллионов «золотых воротничков», 40 % коих имели гражданство США. В самой Америке «золотоворотничковый слой» насчитывает не более 4 % населения. Но именно эти 4 % обладают львиной долей богатства и влияния в современных США. Их психология цинична и космополитична: мол, в ближайшие годы только политиков будут заботить государственные границы. «Космократы» (или космополиты?) больше связаны с международными сетями и корпорациями, нежели собственно с Америкой.

За богатством потянулись и академические круги. Слово «партиотизм» в США 1990-х годов стало, как и в ельцинской РФ, ругательным. «Профессор Марта Нуссбаум из Университета Чикаго определяет патриотическую гордость как «морально опасную эмоцию», доказывает этическое превосходство космополитизма над патриотизмом… Профессор Эмми Гутман из Принстона утверждает, что американским студентам «просто стыдно узнавать: прежде всего они, оказывается, граждане Соединенных Штатов»… Профессор Ричард Сеннет из Нью-Йоркского университета отвергает «порок общенациональной идентичности» и называет эрозию национального суверенитета «принципиально позитивным явлением». Профессор Джордж Липсиц из Калифорнийского университета (Сан-Диего) полагает, что «в ближайшие годы в патриотизме начнут искать прибежища мерзавцы всех сортов и мастей». Профессор Сесилия О*Лири из Американского университета считает, что проявлять патриотизм означает позиционировать себя как милитариста, «ястреба» и белого мужчину-англосакса. Профессор Бетти Джин Крейг из Университета Дорджии нападает на патриотизм за его «тесные связи с воинской доблестью»…» – с иронией и болью пишет Хантингтон, ненавязчиво подчеркивая неанглосаксонские фамилии этих интеллектуалов.