Моше ждал Богданку около церкви. Когда Богданка вышел, подошел к нему и прошептал:
— А теперь не забудьте сотворить молитву нашему Богу! Он тебя ведет, а не тот, что нарисован на доске.
Наверстывая потерянное время в Можайске, Рожинский довел войско в один переход до Звенигорода. В Звенигороде его встретил посланный Шуйским пан Борковский, королевский посол на переговорах в Москве. В Москве только что был подписан мирный договор между Шуйским и Сигизмундом. Шуйский задержал королевских послов, потребовав, чтобы они вернули из-под Москвы польское войско.
Пан Борковский предложил созвать войскового коло. Рожинский отговаривал:
— Кто же тебя, пан посол, послушает? Люди сюда пришли королю и Господу
Богу не послушные. Король сам по себе, каждый пан — себе пан. И как им вернуться в Польшу, когда многих из них ждет королевский суд?
Борковский удивлялся.
— Не кружится ли у тебя голова, князь? Ты известен, как мудрый воитель. Не думаешь ли ты с горсткой, хотя бы и храбрых рыцарей, воевать с Московией? Не пришлось бы королю поднимать посполитое рушение, чтобы спасать вас от позора и гибели.
— Мы, пан Борковский, на службе у законного московского государя. Король в свое время поддержал его и признал московским царем.
— Да тот ли этот человек, за которого себя выдает?
Рожинский усмехнулся.
— А был ли тот человек, которого король признал Дмитрием истинно царевичем?
— Король его поддержал, но на престол его посадили русские люди.
Борковский настоял на созыве коло. Выслушали его терпеливо и спокойно. Ответить в круг вышел седой шляхтич.
— Пан Борковский пришел к нам от Шуйского. А кто таков Шуйский? Самозванный царь и убийца. Шуйский грозит задержать посольство. Одно посольство он задержал, не надо было посылать других. То королевское дело. Мы сюда пришли по своей воле, на короля не ссылаемся и не оставим своего дела, пока не посадим на престол того с кем пришли.
— Безумцы! — воскликнул Борковский. — Неужели надеетесь взять Москву? Вы все здесь погибнете!
— То наши головы, нам о них и думать.
На том переговры с послом и кончились.
От Звенигорода до Москвы один переход. Вышли на рассвете. В полдень стали на Воробьевых горах супротив Ново-Девичьего монастыря.
Первый день лета, 1-го июня, выдался солнечным, теплым. Ослепительно сияли купола московских храмов. Сады в цвету. Из-за потемневших крыш высились стены Кремля, будто шлем на голове богатыря. Виднелась опояска города земляным валом. На валу и на улицах ни души. Город то ли вымер, то ли насторожился. Лазутчики искали броды.
Рожинский, Адам Вишневецкий, пан Валавский и пан Хруслинский, полковники и ротмистры смотрели с высокого берега на Москву в удивлении, что так легко доступили к ней, чего не смог сделать самый воинственный из польских королей Стефан Баторий.