Поглядывая то на Трубецкого, то на Заруцкого, Ляпунов продолжал их сговаривать:
— Допреж всего, чтобы нам не быть битыми ляхами, будем мы за один и стоять на равных у государева дела и земским людям и казакам не поминать прежние вины, а всем быть в ответе за Русскую землю.
Трубецкой и Заруцкий до этих слов сидели молча. Тут Заруцкий оживился.
— Спрашивают меня казаки, что им пожалуют за службу? Повсюду была боярская татьба. Хотя и волочил царь Дмитрий бояр за бороды, а землей казаков не поверстал, а ить казаки его на царство поставили.
Прокопий ответил:
— Ведома мне, атаман, казацкая жизнь. Рядом с казаками с младости. Не верстали их землей, хотя вся земля по Дону казачья и другим невступна. То в наших руках. Кто стал с нами под Москвой и будет стоять, а за службу захочет сесть на землю, верстать тех, как служилых, чтоб ни в чем им не быть меньше земских людей.
— Земские люди есть всякие, — заметил Заруцкий. — Есть господин, а у господина холоп.
— Но и мы не всякому, кто с нами будет стоять под Москвой, скажем дворянство, а тем, кто послужит честью, живота не жалеючи не поскупимся сказать и боярство!
— Так тому и быть! — приговорил Заруцкий.
Ляпунов вернулся к войску, выиграв первый совет, но не обрел спокойствия, ибо знал, что смирить казачий разбой дело не легкое.
Трубецкой остался в своем шатре метаться в гневе и досаде.
Заруцкий поспешил в Коломну к Марине, объявить, что быть ее сыну царем на Руси.
4
И Филарет, и князь Василий Голицын и другие посольские люди под Смоленском проведали через Захара Ляпунова и его лазутчиков, что к Москве сходится ополчение со всех городов. Приободрило это известие для противостояния домогательствам поляков. Требования королевских комиссаров оставались прежними, чтобы послы повелели открыть ворота Смоленска. Комиссары грозили послам отправить их в Вильно, как пленных. Послы стояли на своем.
Угрозы не помогали, от Гонсевского прибывали гонцы с воплями о помощи. Король не внимал этим воплям и заявил, что, не овладев Смоленском, не тронется с места.
26-го марта послов призвали к Льву Сапеге. Он объявил:
— Мы знаем ваши коварства и хитрости. Вы преступили границы ваших полномочий, пренебрегли указами московских бояр. Вы тайно поджигали народ к неповиновению и возбуждали ненависть к королю. Или тотчас указываете Шеину открыть ворота Смоленска, или мы вас отправляем в Польшу.
Филарет ответил:
— Вы уже грозили Польшей. Мы готовы даже к смерти ради нашей православной веры!
— И до смерти вам не далеко. Король милостив, он ограничился отсылкой вас в Польшу. Вы это сейчас увидите!