Казалось бы ничего нового для нижегородских граждан не сказано. Но трехдневный пост, благословленный общим согласием, набат, ожидание чуда возбудили толпу. Из уст в уста повторяли слова Кульзмы Минина сказанные им в воеводской избе: настал час, настал час!
Протопоп читал:
— Вы сами видите близкую конечную гибель всех христиан, где литовские люди завладели русской землей, какое там разорение Московскому Государству. Где святые церкви? Где Божие образа? Где иноки, цветущие многолетними сединами, и инокини, украшенные добродетелями? Не все ли до конца разорено и обругано злым поруганием? Где бесчисленное множество христианских чад в городах и селах? Не все ли лютыми и горькими смертьми скончались, без милости пострадали и в плен разведены? Не пощадили престарелых возрастом, не сжалились над незлобивыми сосущими млеко младенцами. Не все ли испили чашу ярости и гнева Божия? Помяните и смилуйтесь над общею нашей погибелью, чтоб и вас самих не постигла та же лютая смерть. Бога ради, положите подвиг своего страдания, чтоб вам, всему общему народу, молить служилых людей, чтоб всем православным христианам быть в соединении, и служилые люди однолично, без всякого мешканья, поспешили бы к Москве на сход ко всем боярам и воеводам и ко множеству народа всего православного христианства. Сами знаете, что ко всякому делу едино время надлежит; безвременное же начинание всякому делу суетно и бездельно бывает. Хоть и будут и есть близко в ваших пределах какие недоволы, Бога ради отложите то на время, чтобы вам всем с нами о едином положити подвиг свой и страдать для избавления православной христианской веры».
Слова послания доходили до сознания исстрадавшихся. Жили в надежде на чудо. Кому-то было предназначено взорвать затаившийся народный гнев во всенародную ярость.
Составляя послание, Дионисий ждал этого взрыва, надеясь, что чаша терпения долготерпеливого народа переполнилась.
Час взрыва народного гнева настал, и Кузьма Минин, с непокрытой головой, открыв свои седины, вышел из окружения Савватия, поклонился на все четыре стороны и произнес:
— Православные! Не похотеть ли нам помочь Московскому государству? Не пожалеем, братие, животов наших, да не токмо животов! Дворы свои продадим, жен и детей заложим, и будем бить челом, чтобы кто-нибудь вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником. Если не мы, то кто за нас о нас поразмыслит, кто мимо нас из беды нас вызволит? Дело великое! Мы совершим его, если Бог поможет! И какая хвала будет нам от всей земли, что от нашего малого города произойдет столь великое дело. Я знаю: только мы поднимемся, многие города к нам пристанут, и мы избавимся от чужеземцев.