— В чем заимели нужду? — спросил Гермоген, не оборачиваясь к вошедшим.
Гонсевский строго произнес:
— С панами говорить надобно встать и в лицо глядеть!
— Перед Господом я стою на коленях, перед панами мне не стоять, а панам надобно преклонить бы колени.
— Не мы к тебе нужду имеем! — объявил Гонсевский. — У тебя нужда до нас. Первейшая забота священнослужителя избавить свою паству от напрасного кровопролития. Ныне поднялись мужики против королевской власти даровонной ему Господом Богом. Своей пастырской властью повелел бы ты тем мужикам разойтись, чтобы в крови мы их не потопили.
Гермоген поднял взгляд и перекрестился.
— Благодарю Господа, что вдохновил малых сих на спасение православной веры!
Оборотился к Гонсевскому.
— А тебе, господин, скажу! Да будет надо всеми русскими людьми благословение Господне, и от нашего смирения тож благословение, а на изменников и польских чужеедов да изольется гнев Божий, а от нашего смирения — проклятие на них в сем веке и в веке будущем!
Гонсенвский воскликнул в досаде и в гневе:
— Не пастырь ты, а волк для своей паствы! С волком, как обойтись?
— Ведомо и мне и тебе, господин, как с волками обойтись, когда они влезают в овчарню. Так и с вами на русской земле обойдутся!
Гонсевский дал знак сопровождающим выходить. Страже повелел:
— Ни воды, ни хлеба не давать, свечу не менять, затворов на открывать!
4
Иван Заруцкий перехватил послание нижегородцев к городам. Дрогнул он душой, когда прочитал, что люди нижегородские утвердились Маринку с ее сыном «до смерти своей в государи на Московское государство не хотеть». Настал час пожалеть, что извел он Ляпунова. Быть может, Ляпунов не очень-то хотел видеть на престоле Марину и ее сына, а все же полагал это отнести на решение всей земли. Здесь же с первого шага накрепко отвергают Марину и ее сына. Заруцкий понимал, что поднимается огромная сила на поляков, она же поднимается на Марину и ее сына.
Перехваченная грамота оказалась не единственной. Заруцкому доносили, что с нее ходят списки меж казаков, что казаки поговаривают не перекинуться ли в нижегородское ополчение, дабы не сложить понапрасно головы за сына полячки.
Заруцкий видел один исход. Пока не разбежались казачьи таборы остановить нижегородское ополчение и уничтожить его вождей. Самому идти? Ныне удалиться от Москвы, так все потерять. Призвал к себе атамана Андрея Просовецкого. Искусен он был в скорых походах. Слава его состязалась со славой лихого налета пана Лисовского.
— Ты, Андрей знаешь меня? — спросил его Заруцкий.
Просовецкий удивился спросу.