Городовой приказчик сказал, что и он целовал крест царю Дмитрию, спасшемуся от убийц, да никто не знает, где его искать.
Рогозинский указал на Богданку.
— Он знает. Ближним был у царя. Здесь в Стародубе назначена у них встреча.
Городовой приказчик обрадовался и погнал подъячего Алексея Рукина в Путивль, ибо имел повеление еще от князя Шаховского известить путивлян, когда появится Дмитрий.
Пан Рогозинский ждал с нерпением пана Меховецкого из Польши, который послал его за Богданкой в Пропойск. По времени пан Маховецкий вот-вот должен был появиться Стародубе.
Алексей Рукин прискакал в Путивль с давно ожидаемой вестью, что отыскался след царя Дмитрия. Искали Дмитрия по всей Московии, ждали, что появится в Туле, где с Болотниковым пребывал в осаде князь Шаховской. Ждали вестей из Самбора и вдруг обнаружился след в Стародубе. В Путивле сидел с донскими казаками атаман Иван Заруцкий, который пришел из Тулы по наказу Болотникова искать Дмитрия.
Заруций призвал Алексея Рукина на расспрос. Из расспроса выяснилось, что Алексей Рукин ничего верного не знает. Путивляне рвались идти в Стародуб, чтобы с пристрастием расспросить «ближнего царю», Заруцкий послал с ними казаков.
Путивляне были настроены решительно. Быть может, и не понадобилась бы их решительность, если бы не запаздывали те, кто вознамерился подставить Богданку под имя царя Дмитрия. Прибыв в Стародуб, путивляне немедленно поставили перед собой Богданку и пана Рогозинского. Приступили с расспросом к Богданке. Спросили без обиняков: «где спасается царь Дмитрий, где его не теряя времени сыскать?».
Расспросу бы надобно было подвергнуть пана Рогозинского, да в спешке накинулись на Богданку. Богданка с опаской поглядывал на казачьи нагайки. Проклинал про себя свою участь, не ведая, как ему спастись от погибели. Пан Рогозинский посоветовал ему стоять на одном: «идет, дескать, царь Дмитрий в Стародуб, вот-вот прибудет».
Алексей Рукин клялся в Путивле, что ведет путивлян к «ближнему царя», а разгадав в Богданке жидовина, путивляне потеряли веру, что перед ними человек, который мог быть близок к царю. Набросились прежде всего на Алексея Рукина и отстегали его нагайками до бесчувствия. Пришла очередь получить свою долю Богданке. Когда его бросили на землю и окружили, помахивая нагайками, явно готовясь к смертоубийству, услышал он над собой голос пана Рогозинского:
— Назовись!
Под нагайками сообразительность обостряется. Стало быть, пан Рогозинский знал о чем наставлял в подвале старик раввин, но до поры помалкивал. Пришла пора или погибать, или всклепать на себя царское имя.