— Брось всё и садись! — услышал Эрвин приказ своему командиру. Лейтенант что-то вполголоса говорил полковнику. Тот махал руками и сердился. Лейтенант объяснял, что за его командой с минуты на минуту подъедет заказанный грузовик, и он со всем своим имуществом покинет город.
— Я перед твоим отцом в ответе. Это приказ! — кричал полковник.
Со стороны моря нарастал гул канонады.
Лейтенант передал офицерам на заднем сидении мешок, вернулся за узлом, намереваясь и его взять. Офицеры потеснились, и мешок занял оставшееся место. Полковник вылез из машины, схватил упирающего Йозефа, отбросил в сторону узел и, не слушая объяснений лейтенанта, затолкал его в машину. Лейтенант успел только крикнуть Эрвину, чтобы позаботился о грузе. Плащ — палатка, связанная в узел, осталась на дороге.
Легковушка с офицерами уехала. Эрвин остался один с тяжелыми ящиками в доме и узлом. Ганс и Густав, откомандированные к комендантскому взводу, второй день не ночевали дома. Эрвин сам должен был решать, как спасаться, что делать с хрупким грузом археологического добра. Время шло, стрельба прекратилась, а машина все не подходила. В наступившей вдруг тишине Эрвину стало страшно, и он решил, пора уносить ноги. Достал нож и вспорол узел лейтенанта. Из него посыпались знакомые металлические предметы, монеты, черные и блестящие пластинки. Эрвин отсыпал немного золотых фигурок себе в вещмешок, в надежде поделиться с лейтенантом, если спросит, и тут прибежал запыхавшийся Густав. В доме остались его вещи.
— Набирай, сколько унесешь, — предложил Эрвин.
— На кой оно, старье музейное! Лейтенант объяснял, — не золото, и даже не серебро.
— А я тебе говорю — золото! Возьми хоть немного, поверь, пригодится.
— Что с ним делать? Все равно отберут, обвинят в мародерстве — расстреляют. И лейтенант не поможет.
Густав так и не поверил, что грязные железки — золотые бляшки. Несколько пластинок с рельефами зверей все же взял.
— Давай скорее со мной, у комендатуры последние машины. Лейтенант драпанул, бросил нас.
В необычной тишине далеко было слышно, как натужно гудели, поднимаясь по шоссе, ведущему в Симферополь, грузовики. Увозили последнее воинское имущество и солдат. Все шло к тому, что Эрвину и Густаву придется своим ходом бежать от наступавших русских.
— В сорок первом тоже оставили город, а потом вернулись. Может, и на этот раз вернемся, — сказал Эрвин. — Лейтенант не простит, что не сберегли его добро. Может, хоть узел закопаем?
— Машины уйдут, пехом придется убираться, — не сразу согласился Густав.
— Думаешь, меня одного накажет? И тебя отправит на передовую!