Что белокосый обосновался-таки на печи, в нескольких шагах от «незамужней девицы», друзья сообразили много позже, когда сами легли и немного успокоились. Но скандалить еще и по этому поводу ни у кого не осталось сил, так что бдительный «братик» просто оставил дверь между комнатами открытой, подперев ее башмаком.
* * *
Первая крыса пришла через три лучины, когда люди уже крепко спали. Ей пришлось потрудиться, чтобы проникнуть в дом, – окна и двери закрыты, стены проконопачены. Но потом крыса отыскала-таки лаз через подпол и мышиные норы. Остальные же пойдут по ее следам, как по нитке.
Кошки в доме не было, а людей крыса не боялась, по дыханию зная – их сейчас и гром не разбудит, слишком устали. Особенно этот.
Она с легкостью вскарабкалась по углу печи, пробежала по покрывалу до голой груди, до пульсирующей ямки между ключицами.
Человек спал беспокойно. Губы шевелились, глаза дрожали под веками, голова изредка моталась из стороны в сторону. На шее веточкой вздулись вены, тронь зубом – хлынет.
Но крыса не собиралась кусаться.
Да и пасть у нее была занята.
Ручные крысы ласковы и преданны, однако чужака кусают без колебаний.
Там же
– А это нам зачем? – озадаченно спросил Цыка. – Мы ж вроде как ров копать ехали.
Обоз с мужиками и охраняющие его тсецы остановились на краю леса. Коров загнали в тень, с одной из телег, откинув рогожу, сняли пук грубо обструганных палок.
– Накопаетесь еще, – пообещал следящий за раздачей знаменный[3],– ко рву покуда лопат не подвезли. Вы ж защитники своей земли, а? Будете ее защищать-то, ежели что?
Мужики нестройно замекали, и только Мих громко, отчетливо пробасил:
– А от кого?
– Во-о-от, – довольно протянул тсец, делая вид, что не расслышал одинокого голоса. – А как вы ее защищать-то будете, если даже палку толком держать не умеете?
Мих презрительно фыркнул, выбрал палку покрепче и, к удивлению друга и Колая, ловко крутанул ее над головой, потом за спиной, с перебросом в другую руку, и перед собой, щитом.
Мужики вокруг попятились, знаменный заинтересовался, подошел поближе:
– Что, служил?
– Было дело, – нехотя признался батрак.
– Ну-ну… – Тсец внезапно ткнул Миха в живот своей палкой, тот без труда отбил. – Будешь «ладонью»[4],– решил знаменный. – Еще мастаки подраться есть?
Несколько мужиков робко подняли руки. Двух тсец забраковал, семерых утвердил.
– Ты не рассказывал, – с обидой заметил Цыка другу.
Мих появился на хуторе несколько лет назад, хмурый пришлый бродяга, – впрочем, он быстро прижился и оттаял, сдружился с батраками. Про родную веску, брошенную из-за ссоры с отчимом, Мих говорил много и охотно, но что между побегом и хутором что-то было, никто не догадывался.