– Альк, выходи! – сдавшись, поскреблась Рыска в дверь.
– Отстань, – нехотя отозвались изнутри раза с третьего, поняв, что иначе девка не отвяжется.
– Щи сварились.
– Я не голоден.
Рыска ущипнула себя за ухо, болью изгоняя гордость, и шепотом, в самую щелку, попросила:
– Ну прости меня, пожалуйста.
Альк не ответил.
Девушка с досадой (а она-то готовила, старалась!) отошла от двери и прикрыла расставленную на столе посуду полотенцем, от мух. Не хочет – не надо, им с Жаром больше достанется!
– М-ме-е-е! – раздалось под самым окном. Опять молодая непослушная коза вырвалась из хлева и забежала на их половину двора! Рыска выскочила из избы, поймала негодяйку за рог и потянула назад к хозяйке.
– До чего хитрющие твари, будто люди! – заметила тетка Ксюта, огрев беглянку палкой по мохнатому боку. Палка отскочила, будто от надутого пузыря, а вид у козы стал еще более зловредный. – Чуют, что мне невмоготу за ними гоняться, и пользуются. Может, подоишь это наказание? А то мне что-то спину прихватило, еле сгибаюсь.
– Да, конечно! – Рыска уверенно взялась за подойник. Ей уже приходилось доить и эту козу, и прочее стадо, когда хозяйке надо было отлучиться по торговым делам.
Белые струйки весело стреляли из-под пальцев, молоко было жирное: плотная белая пена поднималась вдвое быстрее, чем сам надой. Девушка облизнулась – на хуторе это было первейшее лакомство, Сурок держал пару козочек для «малокровных» детишек, ну а на пену с ложками нападали Рыска и Жар, поджидая Фессю у дверей хлева, чтобы женка не видела.
Хозяйка, прислонившись к косяку, оживленно болтала, пересказывая поселковые новости и сплетни. Девушка слушала вполуха: она еще мало кого здесь знала, в ценах на кормовое зерно не разбиралась, а слухи о приближающемся конце света ходили каждый год. Правда, теперь к ним какой-то Хольгин Глас добавился, но это лучше у Жара расспросить. Опять враки, наверное.
Мимо забора прошел какой-то человек, лица в сумерках не разобрать, но если с хозяйкой не поздоровался – чужой. Щенок проводил его беззлобным визгливым тявканьем, подражая лаю соседских псов.
– Скорей бы уже этот дурень вырос, – заметила тетка. – Мне поспокойней было бы, особенно зимой, когда одна в доме. А твои мужики еще не вернулись?
– Альк дома… – Рыска не удержалась, вздохнула.
– Случилось что? – прозорливо спросила хозяйка.
– Да так, ерунда…
Выслушав красочный рассказ девушки, тетка Ксюта захохотала так, что коза шарахнулась, чуть не опрокинув уже наполненный подойник.
– Ну ты ему и подгадила, милочка! Они ж, савряне, дурны-ы-ые! Дома со своих баб пылинки сдувают, в глаза – щенками-цуциками, а на людях всенепременно надо причиндалами потрясти. Для него женщине такой почет оказать – все равно что без штанов по улице пройтись было. Ох девка, ох и молодец, эк поганого двукосца в грязь мордой макнула! Так его! Будет знать! – приговаривала тетка, рукавом утирая выступившие слезы.