Женевьева не знала, наблюдает ли Закари за ней, и была вынуждена довериться исключительно его профессионализму. Она приподняла юбку и расстегнула подвязку на правом бедре. Медленно стянув правый чулок, аккуратно отложила его в сторону, а затем взялась за левый. Деревянный пол холодил ступни. Она смущалась, словно не только ноги под платьем от Поля Пуаре были обнажены. Женевьева бессознательно поджала пальцы.
— Вам холодно? — послышался голос Закари. Она уловила легкий аромат дыма и, подняв глаза, увидела, что он сидит в другом конце комнаты в кресле эпохи Наполеона III и курит сигарету. Его официальность как ветром сдуло, он вел себя свободно, балансируя на грани дерзости. Закари непринужденно развалился в кресле, склонив голову набок, а его правая нога свешивалась с подлокотника кресла.
— Не то чтобы очень… — В комнате стоял ужасный холод. — Я готова к примерке.
— Я хочу, чтобы вы прошлись по комнате. — Закари взмахнул правой рукой, не выпуская из пальцев сигарету и показывая, что она должна дойти до зеркала в дальнем конце комнаты, а потом пройти обратно. — Перестаньте поджимать пальцы.
Женевьева взглянула на кончики пальцев и изо всех сил попыталась расслабиться. Поднявшись, она вдруг почувствовала, что ужасно боится разочаровать его. Направившись к зеркалу, ощущала себя так, словно ступает по натянутой над землей проволоке. Плечи назад, голова прямо, она вспоминала, как в пансионе ее учили держать правильную осанку, необходимо было представить, будто на голове лежит книга, и, чтобы удержать ее, нужно сохранять идеальное равновесие. Подойдя к зеркалу, женщина увидела свои раскрасневшиеся щеки, белые как снег ноги и выражение легкого смущения на лице. Затем она повернулась и пошла обратно. Закари лениво улыбнулся:
— А теперь сделайте это еще раз, но более естественно. Вам словно кол в спину воткнули.
Женевьева почувствовала, как все внутри закипает от гнева, ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы сосредоточиться на походке.
— Еще раз, — потребовал он, когда она вернулась обратно. — Просто продолжайте ходить по комнате, пока я не скажу вам остановиться.
Она ходила туда и обратно, снова и снова, мрачно размышляя, не придумал ли он все это специально, чтобы унизить ее. Таким непостоянным оказался этот Закари. Женевьева понятия не имела, что он в действительности о ней думает, и очень хотела, чтобы ей не было до этого дела. Но пока она ходила, смущение, раздражение, неловкость постепенно начали улетучиваться, в голове не осталось никаких мыслей. Только гладкие, прохладные половицы, шероховатая мягкость ковра расцветки зебры, скольжение и приятные прикосновения юбки к босым ногам. И присутствие Закари, безмолвно наблюдающего за ней… Пристальный взгляд сосредоточен на ее ступнях…