Мы съели мясо, приготовленное в больших глиняных горшочках, и запили его превосходным вином. Потом Гриалир взглянул на меня и спросил:
— Что ты намерена делать, Анфиса?
— Самое простое, что я могла бы сделать, это взять камни и отнести их к музыкантам, — ответила я. — Но я дала Алгавиру слово не делать этого, потому что не хочу разрушать город. Еще один вариант — я могла бы уйти отсюда, оставив все, как есть. Я уверена, что беспрепятственно пройду сквозь ворота, непреодолимые для других живых.
— Позволь мне усомниться в этом, — улыбнулся Гриалир. — Я сам пробовал сделать это неоднократно. И, как видишь, все еще остаюсь здесь.
— Хорошо, — согласилась я. — Это надо проверить. Когда придет Алгавир, мы непременно этим займемся. Но я в любом случае не могу уйти, потому что хочу дать живым путникам возможность продолжать их путь к Матери Ветров.
— Что же остается? Просто ждать? — спросил Алан.
— Просто ждать, — согласилась я. — Можно, пожалуй, сделать только одно. Передать камни Алгавиру, чтобы он охранял их днем и ночью.
— Но это же единственный наш козырь в игре! — воскликнул Алан. — Если у нас не получится исполнить данное тобой обещание, у нас не будет другого выхода: мы должны будем передать камни музыкантам.
Я разозлилась на Алана. Если бы не ему принадлежали эти четыре камня, я, наверное, прямо сейчас предложила ему отправиться своей дорогой, а меня предоставить моему собственному пути. Но я сдержала свой порыв.
— Чтобы забрать камни, нам надо выйти за ворота, — сказала я. — Не так ли?
— Точно, — кивнул Алан.
— Если у нас это получится, значит, мы можем отдать камни Алгавиру. После этого ты можешь продолжить свой путь к Матери Ветров. А я вернусь в город, чтобы закончить дела.
— Какие дела, Анфиса?! — воскликнул Алан. — Если мы выйдем из города, то давай просто уйдем вместе.
— Я пришла сюда не для того, чтобы уйти. Сначала я попробую решить проблему и сдержать обещание, данное путникам.
Гриалир молча слушал наш напряженный диалог. Когда покрасневшее лицо Алана спряталось за бокалом вина, он тронул его за плечо и сказал:
— Минуты слабости бывают у каждого воина. Те, кто честно признается себе в этом, могут себя простить. Только простив себя, можно совершать действия, продиктованные силой.
Алан опустил глаза, потом посмотрел на меня и сказал:
— Я был неправ, Анфиса. Меня обучали правилам дипломатии, а не законам чести. Прости. Я усвоил урок. И спасибо тебе, Гриалир.
Я покачала головой. Он еще совсем мальчишка. На него даже невозможно сердиться.
В этот момент в кабачок вошел Алгавир. Несколько стражников встали со своих мест, приветствуя начальника.