— А теперь оглянитесь, — сказала Эйя.
С этой стороны ручей и водопады как будто отсутствовали. Правда, был слышен звук льющейся воды, но сам ручей был полностью скрыт складками местности.
У меня возникло странное чувство: как будто я когда-то уже был в этом месте. И точно так же слышал шум невидимого водного потока. Да! И Эйя была рядом со мной.
— Ты вспомнил? — спросила она, подъезжая ко мне.
— Ты учила меня стрелять из лука в лесу у Священного Плоскогорья, — сказал я.
— Совершенно точно, мой сойкеро. Ты был одним из самых способных учеников.
Каждый сойкеро проходил сложную систему подготовки, обучаясь военным ремеслам у признанных мастеров. Стрелять из лука я учился у Эйи, а метать ножи научил меня Отец. Я вытащил из-за пояса кинжал, взятый у Эвкатиона. Такие клинки, на которых изображался Отец Смерти и Мать Ветров, были знаками власти, и не могли быть никем подделаны. Не потому, что они были слишком тонкой работы. А потому что свойства изменяющегося мира разрушали любые клинки, скопированные с этого. Таким образом, я, не зная этого, отнял у Эвкатиона символ его власти. Это значило, что он во что бы то ни стало постарается вернуть по крайней мере этот утраченный кинжал.
— Ты давно видела Мать? — спросил я Эйю.
— Больше сотни дней назад. Она приглашала всех на праздник урожая.
— Она по-прежнему приносит плоды?
— Конечно. И всегда разные. Ни одного похожего нет.
Я, кажется, еще не упоминал в своем рассказе, что Мать Ветров — это огромное дерево? На кинжале именно на ее корнях изображен Отец Смерти, который, по одной из легенд, вырос из ее первого плода.
Мы проехали через живописную долину, поросшую цветами всех возможных расцветок, и въехали в ущелье, стены которого были отвесными и гладкими настолько, что отражали нашу процессию, подобно двум умножающимся друг в друге зеркалам.
Изображения внутри скал были столь четкими, что каждый из нас, многократно отраженный, превратился в длинную шеренгу всадников.
Эйя дала нам знак остановиться.
— Слушайте, — сказала она.
Я услышал тихую музыку, которая становилась все громче, а потом на нее мягко наложился красивый женский голос. Он пел что-то на непонятном мне языке, излучая тоску и силу. Слезы потекли по моим щекам. И я заметил, что мои спутники также вытирают лицо. В этот миг отражения в скалах изменились. Они изображали уже не нас, а группу женщин в черных одеждах. Я узнал среди них демонессу Анфису, причем узнал с некоторым трудом. Она выглядела как сильный, готовый к опасности и борьбе воин. Лаэрций тоже увидел ее. Потом женщины в черном исчезли, а рядом с Анфисой появился Лаэрций. Он попытался схватить ее, но был отброшен эффектным боевым приемом, а потом буквально избит. Когда Анфиса извлекла меч и приставила его к горлу Лаэрция, он сделал умоляющий жест руками, но клинок вошел в его горло, и все было кончено.