— Что это за случай? — заинтересовался Игорь Андреевич.
— Есть тут у нас один учитель. Точнее — историк Флеров... К нему приехал погостить друг по фамилии Чебан. Дело было этой весной. Вдруг Чебан слег в постель. Температура, рвота... Вызвали терапевта, оказалось, камни в желчном протоке. Боли адские! Положили к нам в больницу... Что делать? Это прежде всего влияет на работу печени, а она из тех органов, с которыми шутки плохи... Надо оперировать. Срочно! Чебан согласился. Операцию назначили на следующий день... И тут ко мне прибегают жена Чебана и Флеров. Категорически против операции. Я говорю им: вы хоть понимаете, в каком состоянии больной? Впадет в состояние комы, три часа — и никакие меры уже не помогут! Они уперлись и ни в какую.... Хорошо, говорю, пишите расписку, что забираете больного под свою ответственность... А что мне еще оставалось делать, а? — Хирург внимательно посмотрел на следователя.
— Все правильно, — кивнул Чикуров.
— Слушайте, что было дальше... Не знаю, какими путями, но Баулин согласился положить Чебана к себе в клинику. Попасть туда ой как непросто! Вы себе даже представить не можете!
— Знаю.
— Проходит около месяца, — продолжал рассказывать хирург. — Встречаю на улице Чебана. Естественно, перво-наперво спрашиваю о самочувствии. Он говорит: отлично! Говорю: как камни? Отвечает, что нет никаких камней... Я не поверил. Зайдем, предлагаю, в больницу... Просветили — действительно нет камней. Думаю: что за черт, может, у нас аппарат барахлит? Предложил съездить в район, где новое, современное оборудование... Чебан отвечает: рад бы, да не могу, вечером лечу домой... Билет показал... Вот так!
— Его в самом деле вылечил Баулин?
— Поразительно, но факт! — воскликнул хирург. — Понимаете, я попросил Чебана черкнуть мне через месяц. Он сдержал слово... В мае получаю письмо из Кишинева...
— Откуда? Из Кишинева? — встрепенулся следователь.
— Да, из столицы солнечной Молдавии, — подтвердил Шовкопляс. — Чебан пишет, что чувствует себя прекрасно, о болях и думать забыл...
«Интересно, не он ли звонил Баулину, когда мы проводили осмотр профессорского особняка?» — подумал Игорь Андреевич.
— Простите, то письмо у вас, случаем, не сохранилось? — спросил он.
— Кажется, нет... Вы думаете, он темнил? — удивленно сказал Шовкопляс.
— Не думаю.
— Я могу показать вам другое его письмо, вчера получил... Очень тревожится, что с Баулиным.
— Вот как?
— Наверное, даже туда докатилась весть о покушении.
— А это последнее письмо? — начал было следователь, но хирург успокоил его:
— В полной сохранности. Могу прямо сейчас принести, оно у меня в столе лежит.