— Непременно! — Баулин приложил обе руки к груди. — Только уходите. Скорее. А то сюда вот-вот придут люди... Я вас прошу.
Больная испуганно оглянулась, рывком поправила платье.
«Слава богу», — еле сдержал вздох облегчения Евгений Тимурович и спросил:
— Дорогу знаете хорошо?
— Найду, — кивнула женщина. — Возьми. — Она быстро-сунула в руки главврачу конверт и возложила на его голову венок из полевых цветов.
Евгений Тимурович вдруг ощутил, что ноги у него как ватные. Руки дрожали. Он глянул на конверт. Красивым почерком было написано: «Женечке».
— Какой-нибудь бред, — пробормотал Баулин. — Потом прочту.
Он поднял велосипед, подошел к своей березе. Раздеться было минутным делом. Баулин достал резиновую купальную шапочку. Без нее он в воду не лез. С тех пор, как несколько лет назад перенес воспаление среднего уха и отоларинголог посоветовал ему беречься. Баулин сбросил с головы венок, подаренный Кленовой, натянул шапочку и по влажному песку направился к Лавутке.
Он разбежался и, оттолкнувшись от берега, бросился в реку. Холод ощущался какое-то мгновение. Баулин заработал руками и ногами во всю мочь, не поднимая лица из воды. До противоположного берега ему хватило всего нескольких вдохов. Коснувшись рукой земли, тут же повернул обратно. Широко раскрыв глаза, он смотрел на дно. Его всегда манил подводный мир. В этом зеленовато-аквамариновом царстве проплывали стайки полупрозрачных мальков, мелькали золотые и серебряные маленькие торпеды — карасики, окуньки, красноперки. Наблюдая их жизнь, Евгений Тимурович подумал, что человека всегда будет притягивать вода, потому что все живое вышло из океана.
Баулин протянул руку к группе мальков, которые, как по команде, отскочили в сторону, не теряя, однако, своего строя. И вдруг сюда, в голубую безмолвную сферу, донеслись слова: «Он там...» Евгений Тимурович мгновенно вынырнул на поверхность.
Баулин оглянулся. Как будто никого. А скорее всего он не видел говорившего из-за тумана.
Он до рези в глазах всматривался в лесок.
Именно оттуда долетали голоса. Теперь он уже явственно различал два — мужской и женский. Женский принадлежал Кленовой, в этом Баулин был уверен. А вот чей мужской...
Кленова о чем-то говорила с мужчиной, но Баулин не мог разобрать всех слов. А речь шла явно о нем. Говорившие хихикали, в их тоне были слышны язвительные нотки.
Вдруг от куста отделилась фигура в светлых брюках и рубашке. Это был... Рогожин.
«Значит, он специально остановился в этом месте, — подумал Баулин. — Но откуда он знает Кленову?»
Пациентка клиники стояла как раз возле той березы, где главврач оставил вещи и велосипед.