Виновник всех этих волнений, никому ничего не объясняя, продолжал свою голодовку. Иногда он сидел у палатки с задумчивым видом, иногда со страдальческим. Прохожие смотрели на него кто с удивлением, кто с сочувствием.
Котани-сэнсей прислала записку. В ней говорилось, что движение по сбору подписей получило официальное название: "Родители в поддержку детей мусорного завода". Еще она писала, что сбор подписей продолжается и что, скорее всего, их удастся собрать гораздо больше, чем они предполагали в начале. "Ваша голодовка произвела на родителей очень сильное впечатление, — аккуратным учительским почерком было написано в записке. — Если мы соберем подписи пятидесяти одного процента жителей района, то принятое на заседании решение можно будет отменить". Прочитав записку, Адачи слабо улыбнулся. Потом едва слышно сказал:
— Вот бы темпуру[9] сейчас съесть…
А в это время в школе произошло следующее.
Войдя в класс в начале второго урока, Мурано-сэнсей вдруг заметила Кодзи Сэнуму, сидящего на своем прежнем месте.
— Кодзи-кун! — удивилась Мурано-сэнсей. — Тебя ведь перевели в другую школу. Как ты здесь оказался?
Кодзи молча достал из ранца карандаш, ручку и учебник.
— Кодзи, ты, что ли, специально на урок пришел?
— Угу, — мальчик кивнул, доставая тетрадку.
Мурано-сэнсей удивилась еще больше. От насыпного участка до школы Химэмацу ребенку идти никак не меньше часа.
— А папу и маму ты предупредил?
Кодзи не ответил. Он никого ни о чем не предупреждал, просто взял и пришел в свою школу.
— Кодзи-кун, с завтрашнего дня ты должен начать ходить в новую школу. В этом нет ничего плохого. Нам тоже очень грустно, что ты от нас ушел, но ничего не поделаешь. Наша школа уже договорилась с твоей новой школой, что теперь ты учишься у них. Понимаешь?
Кодзи уставился в пол.
Мурано-сэнсей стало жаль мальчика. Она погладила его по голове.
После уроков Кодзи со всех ног помчался на завод, к своим друзьям.
Адачи-сэнсей почувствовал, что рядом кто-то есть, он повернулся и увидел улыбающегося во весь рот Кодзи.
— О, Кодзи, здорово! — Адачи-сэнсей сел и протянул мальчику руку.
Кодзи засмеялся и бросился обнимать учителя. Ослабевший за эти дни от голода Адачи не удержался и повалился на спину. Так что Кодзи оказался сидящим у него на животе. Теперь смеялись уже оба.
— Кодзи, что это у тебя? — отдышавшись, спросил Адачи и показал пальцем на ранец.
— Я в школу ходил.
— В какую? В нашу, что ли?
— Ага.
— Ах ты, умница моя! — с чувством сказал Адачи.
Попрощавшись с учителем, Кодзи побежал на завод. Все были ужасно рады его видеть, обнимали, похлопывали по плечам и по спине — как футболиста, забившего решающий гол в ворота противника.