— Я вас хочу, Николас, — проникновенно сказал он. — Вы сводите меня с ума.
Я подозревал, о чём пойдёт речь, но всё равно не поверил ушам…
Подобной откровенности я от господина директора не ждал. После всех его увёрток она был как пуля в лоб. Должно быть, на такой эффект он и рассчитывал. Прокрутив в памяти наши карикатурные переговоры, я подумал, что был слишком высокого мнения о юморе господина Йеллена. Всё это время он со мной заигрывал. Завлекал в сети. Действовал нагло, гнусно и торопливо — ни дать ни взять столичный ловкач охмуряет деревенского паренька. Меня передёрнуло от отвращения. Обстоятельств, менее располагавших к такого рода забавам, я не мог и вообразить… Йеллен смотрел с предвкушением, глаза масляно блестели. Он был привлекательным мужчиной, и легко верилось, что Акена выбрала его в консорты, но это выражение лица превращало его в урода. Демоны некрасивы.
Я перевёл дыхание и начал, ещё не зная, что, собственно, хочу сказать:
— Господин Йеллен…
— Ваша девическая застенчивость, — пропел директор, — ваш наивный дикарский мундир, ваша экзотическая внешность…
Этого не может быть, пронеслась нелепая мысль.
— …и, конечно, моя абсолютная власть, — закончил Йеллен, сладостно жмурясь. — Я могу сделать с вами всё, что угодно. И не только с вами, со всей вашей планетой. Казнить и миловать. Вознести на вершину процветания или физически уничтожить. Вы ждёте моего решения по циалешскому вопросу? Власть развращает. Сами видите.
— Этого не может быть, — вслух сказал я. Не мог не сказать. — Вы шутите
Йеллен подался вперёд, хищно улыбаясь и раздувая ноздри.
— Отнюдь! Николас, — голос его стал медово-сладким, — я исполнительный директор Неккена. Я пресыщенный человек. Я могу купить кого угодно, а того, кто не продаётся — взять бесплатно. Вот, скажем, вы… у вас прекрасные, испуганные голубые глаза, нервные руки и красивая задница. А ещё вы полномочный посол военной хунты с правом вынесения смертных приговоров. Вы моя эротическая фантазия, Николас, могу ли я вас упустить?
Кажется, я закрыл глаза. Я не помнил выражения его лица в тот момент.
Мной овладело отчаяние. Происходящее остро напоминало болезненный бред. Исполнительный директор точно разыгрывал сцену из плохого романа. Серьёзный человек, второй человек в Сверхскоплении, просто не мог руководствоваться такими мотивами.
Или мог?
Одна планета из многих тысяч, ничтожно малая доля бюджета… почему бы Алану Йеллену не потратить её на развлечение? Его астероид стоит дороже десяти Циалешей. Если господин исполнительный директор желает поиметь вождя какой-нибудь революции… скажем, всё остальное ему наскучило…