— Это через десять тысяч лет-то? — усмехнулся монах. — Ну-ну!
— Не смейся, ромей. Ты поможешь конунгу. И Видгнир поможет.
— Зачем их искать? — спросил Торин.
— Не знаю. Пророчество гласит… будто у них, или в ушедших землях, можно найти некую волшебную вещь, что позволит найти связь меж разделёнными мирами. То, что вновь объединит их… То, что принадлежит нале. И запомните, в песнях о богах всё истинно, только время поменяло имена настоящих богов на имя Одина и других Асов… Умейте найти истину…
— А почему ты решил, что я именно тот чужеземец, о котором говорит пророчество? — усомнился отец Целестин. — Здесь ведь много рабов из других народов.
— Он должен был служить Эйре. Как ты, — последовал ответ. Монах только глаза закатил.
— А что ты говорил о принадлежащем нам? — тихо спросил Видгнир, остававшийся спокойным в течение всего разговора.
— Это сокровище, драгоценность, какой не видел никто с тех пор. То, что даёт власть. То, что даёт силу, способную уходить из Мидгарда в Утгард и даже в Асгард и возвращаться обратно. То, что всегда будет открывать Дверь в скрытый от нас Мидденгард… Не знаю. Ищите.
— Где? — коротко, но чётко вопросил Торин. — Что надобно для этого, говори же, Хельги! Ты смутил моё сердце, ибо вижу: правду говоришь.
— На Западе. На Севере. Там найдёшь ответы. И ещё… ещё Видгнир подскажет… — старик совсем задыхался, — в нём живёт свет Аталгарда… Дайте меч… Скорее…
Обычай викингов был сохранён. Видгнир выхватил своё оружие из ножен и вложил рукоять в руку Хельги, который совершенно побелел и дышал часто-часто и очень слабо, но продолжал шептать:
— Ищите карликов — они помнят, ищите людей из тумана — они знают всё… На Западе и Севере — Ёрмунганд пока не сомкнул когти, и там можно пройти к землям драконов… — Слова становились всё более непонятными для слушавших. — Я не знаю, что вы найдёте, но ищите… Помните, ещё несколько лет — и вы опоздаете навсегда… Дверь закрывается… Видгнир, ты сумеешь… найти её…
Тут Хельги закрыл глаза, дыхание его вдруг стало редким и глубоким. Монах вытер рукавом вспотевшее от напряжения лицо и дёрнул Торина за рукав рубахи:
— Пойдём, конунг. Он сейчас умрёт.
— Понял ли ты, что он сказал, отец Целестин? — Торин покраснел от возбуждения, глаза сумасшедшие, руки дрожат, голос срывается. Нет, ему определённо надо выпить. Монах твёрдо взял Торина под руку и вывел из комнаты. Видгнир и Сигню, переглянувшись, двинулись за ними, оставив Хельги Старого один на один со смертью.
Дородная красавица Саннгрид, жена Торина, словинка родом, выставила на стол громадный жбан с пивом и, кисло улыбаясь, вышла, оставив супруга в компании отца Целестина и Видгнира. Сигню тихонько уселась в углу, стараясь не привлекать к себе внимания — ведь и выгнать могут. Но все трое молча уткнулись в кружки, и гробовую тишину нарушали лишь шипение факелов на стенах да треск дров в каменном очаге. Было о чём подумать, и отец Целестин погрузился в раздумья, подкрепляя стремление мысли глотками тёмного ячменного напитка.